– Нужно взять крепость штурмом с первого раза.

На вечернем заседании совета командующих Чильсук выглядел уставшим и понурым. Как воин, участвовавший во многих битвах, он понимал, что длительную осаду не выдержат скорее когурёсцы, нежели мохэ.

– А если не получится? – Манчун был бледным, но он решил участвовать в совещаниях, несмотря на плохое самочувствие.

– Если мы застрянем здесь, то проиграем. Нужно бросить все силы для удара. – Чильсук покачал головой. – Или просить подкрепление.

Кымлан понимала, что риск очень велик. Осаждающие всегда несли гораздо большие потери, чем те, кто оборонял крепость. С учетом постоянных поставок вооружения и провианта враги могут долго продержаться, тогда как ресурсы когурёсцев были ограничены удаленностью от столицы и основных складов.

Злость на Мунно усиливалась с каждым днем, и схватить его стало ее навязчивой идеей. Она засыпала и просыпалась с этой мыслью, видела во сне покоренного сына вождя, связанного и стоявшего на коленях перед ее отцом.

Кымлан старалась по возможности делать все, что могла. Перевязывала раны, вместе с лекарями искала в лесах травы, думала о том, как может помочь выиграть битву, не вступая в нее. Если бы только пробраться внутрь… поджечь склады с припасами и оружием, а может быть, и штаб Мунно, – это бы дало их войску преимущество. В конце концов, однажды она уже делала это, и план сработал, а значит, может сработать и сейчас. Правда, тогда Мунно был рядом с ней, а не по ту сторону крепостной стены.

Поделившись с отцом своими соображениями, Кымлан услышала его гневный и категоричный ответ:

– Я знал, что ты не сможешь смотреть на все издалека, поэтому и не хотел брать тебя с собой! – выкрикнул он, вскочив из-за стола.

– Отец, но это может спасти жизнь многим солдатам, – терпеливо объясняла Кымлан.

– Исключено! А если тебя поймают? Если кто-то узнает о твоих способностях? Или у тебя не получится? Ты останешься в крепости как заложник и погибнешь!

– Я буду осторожна, – продолжала мягко давить Кымлан. – Я могу переодеться в женское платье, и никто не догадается, что я из армии Когурё. К тому же я знаю мохэский.

– Если ты правда считаешь себя воином, то не ослушаешься моего приказа, – твердо сказал Чильсук, а затем подошел к ней и обнял за плечи. – Я не могу снова потерять тебя.

Кымлан тяжело вздохнула.

Подготовка к штурму шла полным ходом, и совещания командиров стали проходить чаще. Они методично изучали карты, придумывали обманные ходы и готовили наступление сразу на нескольких направлениях. Одной из задач было разгромить войско мохэ у северных ворот, чтобы окружить крепость и отрезать путь к пополнению запасов. Если штурм не удастся, то Хогён окажется в осаде, и тогда взятие крепости – дело времени.

Кымлан присутствовала на всех совещаниях и внимательно слушала командиров, но не встревала в их обсуждения. Комендант, который управлял Хогёном до Ходжона, еще перед выходом войска из Куннэ предоставил им подробные карты города. Командующие искали лазейки или слабые места, чтобы можно было тайно заслать диверсионный отряд. Наконец, они обнаружили несколько подземных ходов, ведущих прямо из крепости, через которые, вероятно, контрабандой вывозились какие-то товары. Но практически все из них были помечены крестами, что означало, что они завалены или замурованы. Кроме одного, который вел глубоко в лес, именно туда, где недавно отряд Манчуна подвергся нападению. Он был помечен вопросом.

– Комендант сказал, что этим проходом нельзя пользоваться, потому что он ведет в мохэскую деревню, – прокомментировал отец, сосредоточенно разглядывая карту.

– И бреши в стене нигде нет. – Манчун покачал головой.

Чильсук невесело усмехнулся, отодвигая от себя карту:

– Потому что ее построили совсем недавно. Раньше Хогён был обычным мохэским городом, и его практически никак не укрепляли. Это мы возвели крепостную стену. Кто мог предположить, что нам же и придется ее штурмовать?