Всадники проезжали маленькие деревни, почти разоренные бедностью. Люди смотрели на них враждебно и настороженно – боялись, что они отнимут последнее, чтобы прокормить войско.

После очередного поселения начался густой лес, дорога стала узкой, и всадники снизили темп. Густые дубы смыкались над головой, образуя запутанный купол из ветвей. В лесу было темно, прохладно и очень тихо. Подозрительно тихо.

У Кымлан тревожно заныло сердце, будто впереди их подстерегала угроза. Исуг почувствовал настроение хозяйки и замедлил ход, а через несколько шагов и вовсе отказался идти дальше.

– Командир Манчун, – окликнула Кымлан, и ее негромкий голос прозвучал набатом в зловещей тишине леса.

Мужчина обернулся и подождал, пока она поравняется с ним.

– Подозрительно как-то, вам не кажется? – она понизила голос.

– Этой дорогой редко пользуются, – ответил он, поняв причину ее беспокойства.

– Может, выслать вперед разведчиков? Предчувствие у меня нехорошее.

Воины возмущенно загалдели, не понимая, почему какая-то девчонка смеет давать советы их командиру. Но Манчун остановил их взмахом руки.

– Опасаешься, что мохэсцы сделают вылазку и нападут на нас? – Он внимательно посмотрел на Кымлан, и она увидела, что он принимает всерьез ее опасения.

– Я боюсь другого. – Она сделала паузу, тщательно обыскивая взглядом возвышавшиеся с обеих сторон деревья. Идеальное место для засады, а когурёсцы сейчас были очень удобной мишенью. – Если они давно готовились к захвату Хогён, то наверняка накопили достаточно большое войско. В крепости разместить его довольно сложно, и какая-то его часть должна где-то располагаться. Мы можем нарваться на врагов и…

Раздался протяжный свист, и у Кымлан упало сердце, когда она узнала условный сигнал мохэсцев. Когурёсцы одновременно натянули тетиву лука, сгруппировавшись так, чтобы прикрывать спины друг друга. В отряде Манчуна была отличная выучка.

Из-за деревьев полетел дождь стрел, и сотни мохэских солдат бросились на них. Их было гораздо больше, чем когурёсцев.

– Назад! – заорал Манчун. – Отступаем!

Кымлан пригнулась и повернула Исуга назад, но тут одна из стрел распорола ему ухо, и он взвился на дыбы. Она судорожно сжала коленями круп животного, едва удержавшись в седле. Сердце бешено пульсировало где-то в висках, все инстинкты кричали о том, что нужно бежать, но она не могла бросить своих. Обернувшись, Кымлан увидела, как когурёсцы отчаянно отстреливаются и пытаются отступать.

– Назад! Бегите! – кричал Манчун, мчась прямо на нее.

– Защитите командира! – выкрикнул один из солдат. Воины прикрывали Манчуна с двух сторон, но многие из них, пораженные вражеской стрелой, падали с коней.

Кымлан рванула с места, практически прижавшись к спине Исуга, который уносил ее от места боя. Манчун обогнал ее и скакал впереди. Вслед им летели стрелы, позади слышался топот копыт, а Кымлан молилась лишь о том, чтобы за ее спиной остался хоть кто-то живой. Выскочив из леса, они прошли еще какое-то расстояние, прежде чем остановиться.

Манчун развернул коня, и Кымлан увидела, что из бедра командира торчит стрела. К ним присоединялись спасшиеся воины, и Кымлан, сбиваясь, пересчитала выживших. Они лишились больше половины отряда, а часть уцелевших была ранена. Из леса выбегали кони без наездников, а за одним из них по земле волочился бесчувственный солдат, чья нога застряла в стремени.

Воины бросились к нему и доложили командиру: