Сердце Мунно подскочило в груди. Гул рога показался ему самой прекрасной музыкой. Даон вступил в бой.
– В атаку! – выкрикнул он на мохэском, и из дверей посыпались переодетые воины и бросились на растерянных когурёсцев. – Схватить коменданта и посла!
В зале для торжеств все смешалось: женский визг, звон бьющейся посуды, грохот переворачиваемых столов и звон скрестившихся клинков. Комендант крепости выглядел таким потрясенным, что даже не пытался убежать и просто с ужасом взирал на разверзшийся перед ним хаос. Его защищал телохранитель, который бился с одним из мохэсцев.
Мунно нужно было добраться до него как можно скорее и не позволить ему сбежать. Он обнажил спрятанный под одеждой меч и бросился к Ходжону, но ему преградил дорогу один из его личных стражей.
Они лавировали между перевернутыми столами, оступаясь на осколках разбитой посуды и скользя на пролитом вине. Телохранитель Ходжона сражался бесстрашно и все дальше оттеснял Мунно от хозяина. Он был искусным воином, и несколько раз Мунно чуть не попался на его обманный маневр: меч противника прорезал одежду, чуть задев плечо.
Схватка затягивалась, и Мунно боялся, что такими темпами упустит Ходжона. Нужно заканчивать бой, пока тот не спасся бегством. Нырнув за один из уцелевших столов, Мунно перевернул его на противника и выбросил руку вперед, пока тот восстанавливал равновесие. Лезвие вошло прямо в грудь, и стражник упал.
Тяжело дыша, Мунно оглядел побоище: его солдаты сражались не на жизнь, а на смерть, и бой уже переместился на улицу. Второй телохранитель уводил Ходжона, но Мунно успел увидеть мелькнувшие в дверном проеме одежды, когда комендант решил выбраться через потайной ход. Посол же пытался сбежать через главный вход, лавируя между сражающимися и вздрагивая каждый раз, когда меч со свистом рассекал воздух в опасной близости от него.
Мунно на мгновение замешкался, решая, за кем ему следовать в первую очередь. Он схватил за руку одного из своих командиров и кивнул на спасающегося бегством посла:
– Поймай его. Он нужен нам живым.
Получив в ответ утвердительный кивок, Мунно бросился вслед за Ходжоном, но кто-то остановил его за руку.
– Я знаю короткий путь. – Инлоу смотрела на Мунно полными страха глазами. Ее губы дрожали. – Идемте!
Мунно велел троим мохэсцам следовать за ними и вместе с Инлоу выскочил на задний двор, а затем, петляя между домами, побежал по улице. В конце узкого переулка, ведущего на центральную улицу города, он увидел Ходжона и его телохранителя.
– Стоять! – выпалил Мунно.
Мужчины дернулись, но не обернулись и продолжили бежать. Внезапно мохэские воины преградили им путь, и Ходжон отпрянул, едва не упав на спину. Телохранитель метался возле хозяина, не подпуская к нему врагов.
– Сдавайтесь, командир. – Мунно медленно приближался к нему, выставив перед собой меч. – Вы окружены. Мои люди открыли восточные ворота, и наше войско уже идет сюда. Вам некуда деваться.
– Мохэский ублюдок! – выплюнул Ходжон и перевел взгляд на Инлоу, стоящую позади Мунно. – Я знал, что вам нельзя верить! Надо было уничтожить всю вашу убогую деревеньку, чтобы никто не смог вонзить нож в спину.
– В первую очередь вас предал Владыка, а мы просто забираем то, что принадлежит нам, – сказал Мунно. – Схватить его!
Телохранитель закрывал собой хозяина, мечась в смертельном танце в попытке защитить его. Ходжон выхватил из-за пазухи кинжал и отчаянно оборонялся. Несмотря на возраст и долгие годы праздной жизни, он сражался достаточно умело, и Мунно отдал должное его навыкам. Но это была последняя битва старого тигра. Он был обречен.
Мунно не мог позволить, чтобы в предсмертной схватке он убил одного из его людей, поэтому в несколько широких шагов настиг врага и приставил меч к горлу: