Голос был под стать облику – скрипучий, потрескивающий.

– Егор. Только я не студент, а лаборант.

– Так мы с тобой, выходит, тёзки? Помнишь – «он же Гога, он же Го̀ра…»

– Нет, а это откуда?

– Был такой фильм – давно ещё, в советские времена. Неужто, ни разу не видел?

Егор виновато улыбнулся и развёл руками.

– Эх, молодёжь, святые вещи забыли! Помнится, я его в первый раз смотрел ещё студентом, в кинотеатре «Прогресс» – здесь, недалеко.

Это дурдом, отрешённо подумал Егор. Параллельная реальность. Перед ним сидит натуральный лешак из русских сказок и ностальгирует по кинофильмам давно рухнувшей Империи. А дальше что – баба-Яга прилетит на ступе? Да запросто, кота-баюна он уже встречал.

– Сколько же вам лет?

– А пёс его знает! – проскрипел Гоша, как показалось Егору, с досадой. – Я уж и со счёта сбился. Помню только, что филфак закончил лет за десять до развала Союза.

«…лешак-филолог? Точно, клиника…»

– За десять? То есть во время Зелёного Прилива вам было лет семьдесят?

Гоша поморщился – насколько может поморщиться пенёк, покрытый растрескавшейся корой.

– Да, где-то около того.

– А сейчас, значит, не меньше ста?

Гоша поскрёб в замшелых кудрях корявой пятернёй.

– Пожалуй, что и так. Лес – он, знаешь ли, жизнь продлевает, тем, кто живёт в нём по правилам.

– По правилам? По каким?

«…вот и Шапиро упоминал о правилах…»

Гоша встал, скрипнув суставами. Звук был такой, словно открыли с натугой рассохшуюся, приросшую к косяку дощатую дверь. Егор едва не присвистнул от удивления – росту в лешаке было больше двух метров.