– Ничего себе! – Мой гость даже присвистнул. – Если уж китайцы…

– А что китайцы? Китайцы – ого-го! Пока мы своё государство по брёвнышку раскатывали, по кирпичику разносили, они своё… А! Не будем о грустном. Да, а с чего мы с тобой в лабиринты НТР забрели? – спохватился я. – Мы же о чём-то другом…

– Либо ты человек, либо – бизнесмен.

– О! Благодарю, мой юный друг. Я думаю, что столь жёсткая постановка вопроса обусловлена тем, что в России теперь занимаются бизнесом, а не делом. В подстрочном переводе с английского на русский это, возможно, одно и то же, но в осмысленном, категорийном переводе – отнюдь не близнецы-братья. И даже – не братья! Как говаривали в другое время и по другому поводу, наше дело с их бизнесом на одном поле бы не присело! Ну смотри сам: до революции ведь у нас не водились бизнесмены. Совсем! Имелись предприниматели – те, кто хотел и умел что-то предпринять. Это и купцы, и промышленники, и промысловики, и кустари, наконец. И личность во всех этих занятиях – присутствовала в обязательном порядке. Во всех, конечно, видах, вплоть до безобразия. Но! Ты можешь себе представить, чтобы даже самый-разсамый бессовестный купчина сказал кому-то: «Ничего личного…» Смею заверить: именно личное было основой любого русского дела! Потому и заводские цеха стоят с тех времён, как картинки – с массой архитектурных излишеств, с каменными наличниками, с фигурными карнизами. А что до личных, индивидуальных безобразий, так сколько церквей понастроили в империи, дабы отмаливать – что? Дела личные! Кто – искренне отмаливал, кто, по простоте душевной, искренне откупался от Бога. Но ведь – откупался! Потому что понимал, что его дело – завод ли, магазин ли, пароходная ли компания – его личное дело. И он за него в ответе!

А теперь – что? А теперь – не то. Теперь мы живём по-американски – «ничего личного». Ведь у нас теперь бизнес! А что же дело? А дело, панимАшь, у нас теперь чаще всего не делают, а шьют. В том числе за бизнес.

Я умолк и зябко поёжился: к вечеру стало не просто свежо – прохладно. Октя-б-р-ь… Встав из-за стола, прошёлся по террасе, помахал, разминаясь, руками.

– Что-то стало холодать… Ты никогда не задумывался, дружище, почему, казалось бы, латинские слова сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь объединяет один и тот же говорящий корень – бр-р!

– Корень? – удивился не столь уж и давний студент. – Нас учили, что это суффикс.

– Нас много чему учили… – вздохнул я. – «Чему-нибудь и как-нибудь». – У меня тоже университетский диплом, притом почти, можно сказать, красный. Но даже он не заслоняет мне тот факт, что суффиксы, префиксы и прочее – просто обозначение корневых разновидностей. А звукосочетание «Бр-р-р!» в названиях месяцев… Видимо, и в Древнем Риме они приходились на нетёплое время года… И они так же, как и мы, обнимали себя за плечи и говорили:«Бр-р-рь-! Какая холодрига!»