— Посредников ты, разумеется, тоже назвать не можешь? — язвительно осведомился Сергей.
— Не-а. Кто ж светится в таких делах?! У нас конспирация была почище, чем у Штирлица.
— И к цеховику Лысенко тебя тоже направил посредник?
— Ну, с цеховиком то ж не заказуха была. В те года мы типа чисто рэкетом занимались.
— И кто же, интересно, был у вас бригадиром — неужто сам Рашид Мамедов, с которым, как ты тут хвастал, вас связывали общие дела, теперь мне ясно какие.
— Ну, Рашид всегда был у пацанов в авторитете, — уклончиво ответил Яков.
— Это понятно, иначе он не стал бы главарем целого клана. А теперь контрольный вопрос: в убийстве Лысенко принимал участие Мамедов? Ответ на этот вопрос я знаю и без тебя, просто хочу проверить на честность, — сказал Сокольский.
— Нет, он только пытал цеховика, чтобы тот типа отдал как бы награбленное у государства, — пояснил Яков, решив, что выгораживать олигарха перед начальником слобожанского розыска не имеет смысла, поскольку Мамедов тому все равно не по зубам. — Ну а когда выяснилось, что у этого Лысенко нет тех бабок, на которые мы рассчитывали, Рашид приказал добить его. Это он нам вроде экзамена устроил на право вступить в бригаду, — подумав немного, добавил он.
— Коммерсантов вы убивали тоже по его указке? — продолжал раскручивать его Сокольский. — Что же ты замолчал? Рашида боишься? — участливо поинтересовался он, подводя киллера к тому, чтобы тот выдал заказчика, и Яков, понимая, что подполковник все равно его додавит, дал показания против Рашида Мамедова.
Зафиксировав признания Самсонова в протоколе объяснения, Сергей с чувством исполненного долга поехал в Управление. В тот же день он сказал Анне, что обезвреженные благодаря ее информации налетчики убили и ее отца, а главарем в их банде тогда был будущий олигарх Рашид Мамедов, имя которого запало в память ее матери. Назвав Анне имена убийц ее отца, Сокольский и предположить не мог, что она сама захочет отомстить оставшемуся в живых бандиту.
Яков Самсонов, которого уже собирались через два дня переводить из больницы в СИЗО, был отравлен, по заключению судмедэкспертов, лошадиной дозой крысида. Крысиный яд на глазах конвоиров под видом микстуры дала прикованному стальными браслетами к больничной койке бандиту лжемедсестра, которой удалось благополучно исчезнуть в неизвестном направлении до того, как Самсонов начал корчиться в судорогах. Все. С гибелью киллера свидетельствовать против Мамедова стало некому. Нет человека — нет проблем. Для Рашида нет проблем. Без «выводки», на которой убийца должен на месте совершенного им преступления показать, где стоял, в кого, как и из чего стрелял и куда после этого убежал, без проведения очной ставки с Рашидом Мамедовым, которого Самсонов назвал заказчиком всех перечисленных им убийств, его явка с повинной превратилась в пустую бумажку.
Но на этом черная полоса для Сокольского не закончилась — очередное потрясение он испытал, когда увидел фоторобот объявленной в розыск отравительницы. Сомневаться в том, что это была Аня, не приходилось. Очень уж колоритная у нее была внешность, чтобы с кем-то ее перепутать. Закрывшись у себя в кабинете, Сергей постарался успокоиться — слишком эмоционально последнее время он стал на все реагировать. Решение, как поступить в данной ситуации, следовало принимать на холодную голову.
Опер всегда поймет опера. Если чей-то агент куда-то влипал или, того хуже, совершал преступление, но курирующий его офицер хотел прикрыть своего человека, розыскники относились к этому с пониманием. Поэтому майор Иван Ващенко — начальник отделения уголовного розыска Киевского райотдела милиции, на территории обслуживания которого был смертельно отравлен арестованный киллер, после конфиденциального разговора с Сокольским подшил фоторобот отравительницы в заведенное на нее оперативно-розыскное дело и спрятал его в сейф с глаз подальше. На райотделе висело с десяток других нераскрытых убийств, и уголовному розыску дел хватало и без неизвестной лжемедсестры, отправившей на тот свет бандита, на руках которого была кровь сотрудников милиции, так что справедливость, как ее понимали коллеги погибших милиционеров, была восстановлена.
Аня Лысенко, понимая, что за содеянное Сокольский ее по головке не погладит, больше на связь с ним не выходила. Он тоже не мог ей позвонить, поскольку Аня сменила сим-карту в мобильном телефоне. Из агентства «добрых услуг» «Русалочка» она ушла, не оставив свои новые координаты даже лучшим подругам. Нашла по газетному объявлению уютную однокомнатную квартиру на окраине города и неделю из нее не выходила. У хозяйки квартиры — интеллигентной пожилой женщины — оказалась хорошая библиотека классической литературы, и Аня так увлеклась чтением, что забыла даже про любимые сериалы. Первой книгой, которую она прочла запоем, был роман Теодора Драйзера «Сестра Керри». История фабричной работницы, пробившей себе путь наверх ценой компромисса с устоями морали, Анне показалась поучительной. Затем она на одном дыхании прочитала «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл. А вот «Преступление и наказание» еле осилила. То, что Достоевский идеализировал проститутку Соню Мармеладову, Анне очень понравилось, но в целом от произведения у нее осталось тягостное впечатление. Раскаиваться, как Родион Раскольников, Аня не собиралась. Отомстив за смерть родителей, она решила начать жизнь с чистого листа. Для этого ей нужно было прежде всего найти себе приличную работу. Неприличной она была сыта по горло.
Пределом ее мечтаний была должность продавца-консультанта в каком-нибудь бутике. Программа-минимум — устроиться официанткой в ресторане или баре. Обойдя с десяток элитных (и не очень) магазинов и везде получив отказ, Аня заметно приуныла. Не имея опыта работы продавцом, продолжать дальнейшие поиски в этом направлении было бессмысленно. Официанткой ее тоже не взяли, а начинать с посудомойки, как ей предложили в одном ресторане, Анна категорически отказалась. Хоть к своей прежней профессии возвращайся, обескураженно подумала она, но тут же отогнала эту мысль — обижаться ей не на кого, ведь у нее действительно нет никакого опыта работы, кроме как на панели, на которую она вышла, когда ей и семнадцати не исполнилось. Сейчас ей уже двадцать три года, а у нее нет никакого специального образования. Да что там специального, если она и среднего-то не получила, доучившись лишь до девятого класса. С таким багажом знаний ей только посудомойкой и работать, но мыть своими ухоженными пальчиками грязные тарелки Аня сочла для себя делом унизительным. Не потеряв надежды подыскать подходящую работу, она на следующий день отправилась на самый крупный в Слобожанске вещевой рынок «Академический», получивший столь необычное для барахолки название благодаря станции метро «Академическая», возле которой этот рынок находился.
Кто ищет, тот всегда найдет, и на рынке Ане удалось трудоустроиться реализатором кухонной утвари. Обговорив с хозяином контейнера — статным азербайджанцем лет тридцати по имени Бахар условия и оплату труда, Анна стала за выделенный ей лоток и за оставшиеся до конца светового дня полтора часа успела продать четыре кастрюли, три тефлоновые сковороды и один дуршлаг. Приняв у нее выручку, Бахар поздравил Анну с почином и предложил ей отметить ее первый рабочий день. Той ничего не оставалось делать, как согласиться. Она же не девочка, чтобы бояться того, что Бахар вдруг начнет ее домогаться.
К некоторому даже разочарованию Анны, работодатель, хоть и смотрел на нее с вожделением, однако никаких двусмысленных намеков не делал. Они просто посидели в кафе, выпили по бокалу хорошего вина и поговорили о жизни, после чего Бахар отвез Аню на своей машине домой, пообещав завтра в полседьмого утра заехать за ней. Он жил в том же районе, где Анна сняла себе квартиру, и подвезти на рынок свою новую помощницу ему ничего не стоило.
Вставать в такую несусветную рань Анне было непривычно. Превращение из «ночной бабочки» в «жаворонка» далось ей нелегко, и если бы не Бахар, вызвавшийся подать ей машину к подъезду, она не нашла бы в себе силы к семи утра приехать на работу. За окном моросил нудный осенний дождь, вызывавший у нее лишь одно желание — зарыться носом в подушку и спать, спать, спать, но чувство долга все же взяло над ней верх. Сладко потянувшись, Аня вынырнула из-под теплого одеяла и, сунув босые ноги в тапки, пошлепала в ванную. Взбодрившись под упругими струями, она прошла на кухню и поставила на газовую конфорку чайник. Пока закипала вода, она наложила на лицо легкий макияж. Висевшие на стене часы показывали десять минут седьмого, и следовало поторопиться. Выпив чашку крепкого кофе и подкрепившись бутербродами с ветчиной и сыром, она стала спешно собираться. Заставлять себя ждать Анна не хотела и вышла из подъезда ровно в половине седьмого, как они и договаривались. Не прошло и минуты, как перед ней остановился темно-синий «опель» Бахара. Поприветствовав его, Аня села на переднее сиденье. «Да, это, конечно, здорово, что меня будут возить на работу с таким комфортом», — удовлетворенно отметила она.
Когда они приехали на вещевой рынок, жизнь на торговых рядах уже бурлила вовсю. Проворные грузчики, покрикивая на зазевавшихся прохожих: «поберегись!», катили груженные доверху тачки; лоточники, оживленно общаясь меж собой, раскладывали товар; одетые в армейский камуфляж охранники с важным видом присматривали за порядком, — словом, подготовка к наплыву покупателей шла полным ходом. Расставила свои миски-кастрюльки и Анна. Первый покупатель не заставил себя долго ждать. Женщина лет тридцати пяти искала подарок для свекрови, и Аня посоветовала ей кухонный набор из пяти кастрюль и чайника со свистком. Пересчитав деньги, она поблагодарила женщину за покупку и, перед тем как положить их в карман, дотронулась зажатыми в ладони купюрами до каждой выставленной на продажу кастрюли. Так делали, по ее наблюдению, почти все торговцы, и, как поведала ей Катя с соседнего лотка, с которой Аня уже успела подружиться, этот своеобразный ритуал совершался для того, чтобы товар хорошо продавался. И действительно, не успела она «освятить» вырученными денежками свое рабочее место, как к ней подошла новая покупательница. Такая работа Ане начинала все больше и больше нравиться. Заработок по ее меркам был более чем скромный, зато она чувствовала себя на рынке равной среди равных. Здесь никого не интересовало ее образование (точнее, его отсутствие), она имела возможность общаться с людьми и заводить новые знакомства. Ане приглянулся рослый белокурый парень из грузчиков, и она не прочь была познакомиться с ним поближе. Грузчик, как бы он ни был молод и красив, — это, конечно, не принц из ее девичьих грез, но она ведь тоже не принцесса. Аня признавала, что в ее положении о принцах мечтать не приходится, и надеждой подцепить в мужья какого-нибудь крутого бизнесмена попусту себя не тешила. При ее сексапильной внешности она могла, конечно, затащить к себе в постель богатенького мужика, но богатые не женятся на таких, как она. На этот счет у Ани давно не было никаких иллюзий.
День подходил к концу, а с понравившимся парнем ей никак не удавалось перекинуться словечком. Она уже разузнала у Катерины, что зовут его Игорь, он студент и подрабатывает грузчиком на рынке недавно. «Раз студент, значит, он, скорее всего, неженат, — заключила Анна. — Подруга у такого красавчика наверняка имеется, и, очевидно, не одна, но ничего, отобьем, причем легко! — уверенно подумала она. — Пусть нам в институтах не довелось поучиться — у меня были в жизни другие университеты и мне ль не знать, что нужно от нас мужчинам и как завести их так, чтобы они потеряли голову». Быть сексапильной — означает не просто нравиться противоположному полу, а вызывать желание — это тоже своего рода искусство, овладеть которым дано не каждой, считала Анна. В умении соблазнять мужчин ей действительно не было равных даже среди профессионалок, а уж дилетанткам с ней нечего было и тягаться. Вспомнив о своих «университетах», Аня, подсчитывая дневную выручку, уже представляла себя с Игорем в постели и суровое: «Капитан милиции Чуб. Гражданка, предъявите, пожалуйста, свои документы» прозвучало для нее, как гром среди ясного неба. Она изумленно подняла глаза — перед ней стоял невзрачный мужчина в фетровой кепке и накинутой поверх милицейской формы черной кожаной куртке.