Против воли в голову устремилось позорное видение, за которое инспектору стало стыдно. Он вспомнил, как вырвал из рук управляющего «Вестник Пучины» и мгновение рассматривал размытое лицо женщины, которая была повинна в смерти его боевых товарищей. Она стояла напротив высокой надгробной плиты, облачённая в простое чёрное платье. Звуки пропали, превратившись в нескончаемый поток тонкого, постылого звона. Что-то всколыхнулось внутри, сильно дёрнулось, пытаясь вырваться наружу. Контр-адмирал содрогнулся от внезапного толчка. Сильный, нежданный, он был похож на удар под дых. Голова закружилась. Ладони вспотели. Аркан попятился, налетел спиной на шкаф, и его створки гулко клацнули.
— Что с тобой, мальчик мой? — взволнованно произнёс Конгерман, неуклюже пытаясь вылезти из-за рабочего стола.
Контр-адмирал, не понимая, что происходит, попытался ухватиться за ручку деревянной двери, но промахнулся и грузно свалился на пол, больно хлестнув себе по лицу газетными страницами. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и подобрать с половиц осколки своего вдребезги разбитого достоинства. Конгерман протянул ему толстую руку, увитую золотыми кольцами, но контр-адмирал проигнорировал жест помощи и, пытаясь унять головокружение, пошатываясь, встал самостоятельно.
— Это она! Та девушка из видений! — Аркан указал на маленький квадратик изображения и с хрустом смял страницу. — Я убью её.
Управляющий отошёл на несколько шагов, внимательно оглядел разъярённого воспитанника и, лукаво прищурившись, полюбопытствовал:
— И что же ты собираешься делать?
Контр-адмирал крепче сжал в кулаке бумажный лист и сквозь зубы ответил:
— Я непременно что-нибудь придумаю.
Аркан повернул голову и посмотрел на заспанную женщину. В её глазах пылал яркий огонёк нежности, кротости, любви и уважения. Инспектор коснулся миниатюрных стоп и размял их. Затем ласково провёл руками по лодыжке, поднялся выше и остановился на внутренней стороне бедра. Кожа Марван была белоснежной, горячей и бархатистой.
— Я отдал бы свою жизнь ради твоей, — внезапно признался Хамс. Жилка на виске затрепетала, и мужчина отвернулся, пряча эмоции. Ненависть к себе уселась в дальнем углу комнаты, помахала инспектору из темноты рукой и обвинительно зашипела, имитируя голоса товарищей:
— Преда-а-ате-е-ель…
Инспектор медленно поднялся с дивана, стараясь не встречаться взглядом со старшим детективом, и начал разводить в камине огонь: открыл кованую решетку, взял из маленькой дровницы пару крупных поленьев и аккуратно уложил их домиком возле дальней стенки.
— Всё сложилось правильно, — чуть слышно проговорила Марван, разглядывая широкую спину и сильные руки инспектора. — Истине плевать на сомнения. Она существует, даже когда ты не веришь в неё.
Аркан промолчал и, скрутив в трубочку страницы «Таинственного стражника», на которых был изображен Илиоф Лакриян, просунул листы в широкую щель между дровами. Чиркнул спичкой и зажёг пламя. Костер, разгораясь, затрещал, и в гостиной сразу стало светлее.
— Ты ошибаешься, Марван, — Хамс развернулся и окинул взглядом комнату, выискивая призрак своей совести. — Истина никогда не бывает правильной. Она субъективна, изменчива и имеет множество личин. И если для тебя крайне важна любовь, то для кого-то в той же степени дорога крепкая дружба. — Он выпрямился и посмотрел старшему детективу в глаза: — Нет верных решений. Есть только наш выбор.
Марван отвернулась, не выдержав тяжелого взгляда. Потупилась и негромко спросила:
— Думаешь, я не понимаю, что ты имеешь в виду? — Она ненадолго замолкла и, набравшись смелости, закончила: — В том, что они погибли, нет моей вины.
Аркан сорвался с места, подлетел к ней и хотел было схватить её за руку, но вовремя опомнился, остановился и, попятившись, отошел далеко назад. Марван встала, метнула на инспектора взгляд, полный сожаления, и медленно двинулась в его сторону.
— До некоторых пор я готова терпеть твою грубость, просто потому что понимаю, насколько тяжело терять близких. — Она подошла к Аркану вплотную и положила горячую ладонь ему на грудь. Мужчина нежно сжал тонкие пальцы, опустил голову и замер. — Но если ты не сможешь простить себя сейчас, то после моей смерти тебя ждет настоящий ад: извинения просить будет уже не у кого, и тогда чувство вины полноправно завладеет твоей душой. В конечном итоге человек, который мне дорог, превратится в жестокое чудовище.
Инспектор опешил, не зная, что ответить. Только сейчас он понял, что до этого момента никогда не встречал по-настоящему умных женщин. Мужчина посмотрел детективу в глаза и мысленно проклял себя за то, что теперь в их красивой лазури поселилось серое облачко страха. Аркан крепко обнял Марван, обхватив хрупкую спину сильными руками, и, словно переживая, что кто-нибудь может услышать его слова, шепнул на ухо: