— Да я сам не знал! — отчего-то так же радостно ответил я. А потом махнул рукой и решительно направился к столам. Сегодня гуляем!

И мы гуляли! Пили, ели, пели песни, а потом даже устроили соревнование на лучшего рукопашника. Я участвовать не стал. Устал. Зато Клим за какие-то пять-десять минут умудрился организовать тотализатор. Чёрт, ну до чего же пронырливый парень!

Уже ближе к утру, когда я, не совсем трезвый, добрался до своей комнаты, меня ждал ещё один сюрприз. Маяне! Обнажённая, она лежала в моей кровати. И судя по всему, тоже немного пьяная. Но сюрприз заключался даже не в этом, а в Эльзе, которая чуть позже к нам присоединилась.

В итоге, с первыми лучами солнца я лежал между двумя посапывающими девушками, и как дурак улыбался в потолок. А затем не заметил, как заснул.

Проснулся ближе к обеду и, на удивление выспался. Ни Эльзы, ни Маяне рядом уже не было. Потому быстренько умывшись, я отправился искать завтрак. А нашёл не только его, но и боярыню Тришкину, которая что-то активно обсуждала с немкой. Как оказалось — фотомастерскую. И я сам не заметил, как втянулся в этот разговор.

А дальше пошли рабочие будни. Мои люди осваивали новый участок. Тот, что раньше был передан в качестве виры Стародубским. Для Верочки построили малый алтарь Живы. А так же малую Ротонду. Не храм, конечно, но красиво и, главное, функционально! Жрица сразу же попробовала осветить один из целительских артефактов. И всё получилось. Причём, по её же словам, на удивление легко. Словно она в главном храме, а не в усадьбе боярина.

Больше всего этому мини-храму обрадовались мои воины. И не тому, что артефакты освещать можно, а тому, что у нас в роду теперь в целительницах жрица Живы. Оказалось, что по местным меркам — это вот прям очень круто.

Я с этим не спорил, само собой. Верочка вообще многое привнесла в жизнь рода Северских. В основном — неуёмную энергию, непосредственность и великую любознательность. Она успевала побывать абсолютно везде, от кухни, до только строящихся полигонов. И, что самое удивительное, люди её искренне полюбили. Да и сама она, судя по виду, была счастлива.

За пределами усадьбы жизнь тоже била ключом. Боярыня Тришкина, отрабатывая свой процент, развела просто какую-то сверхъестественную деятельность. Хотя, про процент я зря. Ефросинье Фёдоровне, как мне кажется, просто нравилось всем этим заниматься. Я же, в основном, подкидывал ей идеи и сам никуда не лез. А ещё тренировался как проклятый. Да и артефакторикой пытался заниматься. Но с последней как-то пока не очень получалось. Слишком часто отвлекали и, тем самым, сбивали с мысли.

И вот в таком ритме жизни прошло почти две недели.

Завтрак, тренировка, общение с Тришкиной, что обожала заявляться прямо с утра. Затем пытался работать над изготовлением собственных артефактов. Снова тренировка, ужин и ночь, которую я коротал в компании Эльзы и Маяне. Уж не знаю, как близняшка нашла общий язык с немкой. Но та, на удивление, совсем не ревновала. А спрашивать я не решился.

Где-то как раз две недели спустя боярыня Тришкина организовала приём в своей усадьбе. Меня она не просто пригласила, а попросила быть обязательно. Как и немку. А всё дело в том, что на приёме она устроила презентацию нескольких своих фотографий и представила собравшимся Эльзу. Меня всё это, отчего-то обошло стороной. Но я был только рад. Сам же Эльзу на это дело поставил. Вот пусть она и купается в лучах славы.

А то, что эта слава обязательно будет, я не сомневался. Для этого стоило лишь посмотреть на сделанные ею фотографии. Был их всего семь. На всех была запечатлена боярыня Тришкина. Но получились они настолько разными и, на мой дилетантский взгляд, очень профессиональными. И всё на разном фоне. Одна даже в каких-то то ли горах, то ли сопках. И когда они только успели туда съездить?

Но главное, что фотографии произвели фурор на гостей. И я не сомневаюсь, что через пару дней вся столица будет только о них и говорить.

Тут же на приёме Тришкина и объявила об открытие фотомастерской. А заодно и артефакторную лавку с освящёнными Живой артефактами упомянула.

В общем, презентация прошла даже не на все сто, а на двести процентов! А больше всего меня порадовало то, что всё это было сделано без каких-либо усилий с моей стороны. Всё работало само, и мне можно было смело идти учиться.

На следующий день после приёма у боярыни в усадьбу пришёл человек, про которого я, к стыду своему, совсем забыл, погруженный в текущие дела.

Иван Сергеевич Павлов. Старый оружейник, которого я спас из под колёс экипажа, а потом ещё и подлечил, решил всё же принять моё предложение, и поставить у меня в усадьбе оружейную мастерскую.

Но не это главное! А то, что по чертежу, который я набросал буквально на коленке, Павлов умудрился собрать рабочий револьвер. Небольшой, пятизарядный, без самовзвода. Но револьвер! Да ещё и кучу патронов к нему накрутил.

Оружие на самом деле получилось так себе. В том плане, что прицельно стрелять из него можно было метров с десяти-пятнадцати. Но в некоторых ситуациях это могло спасти жизнь. Так ещё и носить его можно было скрытно, из-за размеров.