Оцепенев, она принялась отсчитывать назад. Она ошибается, не так ли? Но нет. Нет, не на прошлой неделе, и не на позапрошлой, и не на неделе до этого. На самом деле ничего не происходило до поездки в Сорренто. У нее задержка около десяти дней. Но у нее никогда не бывает задержек.

Минти потрясала головой, не в силах поверить. Возможно, это стресс из-за переезда в Италию, беспокойство за Джио. Она, наверное, перепутала даты.

Желудок у нее сжался, и она с ужасом ощутила тошноту. Это не может быть правдой. Не сейчас. Не тогда, когда она наконец по-настоящему, отчаянно счастлива.

Почему ей нужно все портить? Такое чувство, что она родилась с кнопкой саморазрушения, готовой сработать сразу после того, как ей становится комфортно.

— Мне нужно домой, — прервала она Луку, который продолжал говорить о поездке за границу, не в силах посмотреть ему в лицо. У нее потемнело в глазах. — Извини, я неважно себя чувствую.

В его голосе зазвучала обеспокоенность.

— Что случилось, сага? Ты так побледнела. Тебе не стоит садиться за руль. Отдохни здесь, а я найду кого-нибудь, кто отвезет тебя домой.

— Нет, спасибо. Я в порядке. — Минти попыталась изобразить на лице улыбку, чтобы он не беспокоился.

Меньше всего ей нужна была сейчас компания. Ей нужно было попасть в аптеку, не в деревне, где кто угодно мог ее увидеть, а в соседнем городе, и одной. Там, где никто ее не узнает. Она должна знать.

О господи, что это? Она отогнала мысли прочь. Это не может случиться с ней. Не должно. Они были так осторожны. Не так ли?

Лука перезвонил еще раз, чтобы унять тревогу, всякий раз охватывающую его, когда телефон Минти переходил на голосовое сообщение. Люди не берут трубку по разным причинам. Она может принимать ванну или спать; она могла забыть зарядить телефон. Люди не обязаны умирать в искореженной машине только из-за того, что не берут трубку.

Но она могла упасть в обморок и ушибить голову. Она так быстро побледнела. Что-то явно было не так. Он не должен был отпускать ее одну.

Хорошо знакомая паника нарушила его с таким трудом возведенное спокойствие. После аварии ему потребовались годы, чтобы научиться расслабляться, не впадать в тревогу из-за минутного опоздания. Но Минти не опаздывала; она просто была недоступна. Все было в порядке. Он накручивал себя.

Лука глубоко вздохнул и попытался сконцентрироваться на отчете, который лежал перед ним, но через минуту раздраженно отложил его в сторону. Он не понял ни слова. Он снова взялся за телефон. Ничего. Она не отвечала уже три часа.

Он постучал пальцами по столу. Если сидеть здесь и ждать, то ничего не изменится.

Он должен работать дома и присматривать за ней. Когда он вернется и обнаружит, что она в полном порядке, ну что же, он почувствует себя идиотом и в следующий раз будет умнее.

Приняв решение, он сложил бумаги в папку и захлопнул ноутбук. Дома он будет через десять минут. Слава богу.

Лука свернул на подъездную аллею, и первое, что заметил, был маленький, небрежно припаркованный «фиат». По крайней мере, она дома, а не лежит в канаве, или перевернутая в поле, или врезавшаяся в дерево.

Даже по его меркам, паника оказалась избыточной. В конце концов, он знал, что накручивает себя: терапия, которую он прошел по наставлению Розы после трагедии, как бы то ни было, научила его осознанности. Значило ли это, что его чувства стали чем-то большим, чем влечение и симпатия, чем ответственность, которую он испытывал по отношению к ней? Лука боялся ответа. Боялся, что его чувства не просто развивались, но становились глубже. Намного глубже.

Кроме короткого романа, она ничего не обещала. Она вообще ему никогда ничего не обещала.