— Во дворе темно, как говорится, еще не вечер, но скоро уже ночь. Неужели ночью работать придется?

— Ночь — самое время, — сказал Павел.

— Время для любви и воровства, — пропела Нина.

— Какой у вас голос! — восхитился Карсавин. — Можете в своем клубе сольные концерты давать.

— Так она еще и художник замечательный, — просветил приятеля Кудеярова.

— Хватит издеваться, — не выдержала Нина и откинулась на спинку кресла, — что-то меня развезло с двух бокальчиков. Наверное, потому, что я давно не пила… Или от того, что я вообще не пью.

— Может, пойдете, полежите? — предложил хозяин дома, но девушка затрясла головой:

— В чужом доме никогда. Если вам нетрудно, дайте мне чайку с лимончиком, и я сразу приду в себя.

— Приходите в себя скорее, — посоветовал Кудеяров, — вполне возможно, что вы поедете со мной.

— С вами хоть на край света, — весело произнесла девушка и, смутившись, удивилась своему откровению, — господи, что со мной сегодня? Иван Андреевич, вы мне в шампанское ничего не подсыпали?

— Только вермута немного налил, на ваших глазах. Хотя — вы правы — я льда в ваш бокал подсыпал. Вероятно, это лед так на вас подействовал. В следующий раз льда не будет.

— Это следующего раза не будет! — воскликнула девушка.

Писатель отправился готовить чай, а Нина посмотрела на Павла.

— А куда вы меня приглашаете поехать?

— К вам домой. Вы поможете нам поймать убийцу. Если согласитесь, конечно.

— Согласна, конечно, а что мне еще делать остается?

Карсавин, слышавший их разговор, вошел в гостиную.

— Честно говоря, я не поверил, когда ты сказал, что завтра пойдете брать преступника.

— Я сказал: завтра все закончится. А брать пойдем сегодня. Я знаю преступника, а он в курсе, что его вычислили.

— Перестрелка будет?