Приятели рассмеялись.
Да, с тремя Темными эльфийками Вэйлин как раз застал учителя в уговоренном месте. Как эльфийки не поубивали друг друга, с их-то привычным чувством собственности и ревностью к соперницам, оставалось только гадать. Впрочем, будь это леди… А так… жена мельника, сестра кузнеца и дочка шорника. Они не подрались и не повыдирали друг другу косы, напротив! Незадолго до сеанса игры в кости с проезжим торговцем одна
из них мурлыкала на коленях Хеддвина, вторая пристроилась за спиной, расстегнув эльфу кафтан и делая легкий массаж плеч, третья… что она вытворяла под столом, долго думать не надо — достаточно было посмотреть на физиономию Светлого, в данный момент отнюдь не размышляющего о тонкостях ремесла механика.
Что такого было в этом Светлом привлекательного для властных и знающих себе цену эльфиек-дроу?.. Периодически каждая из них еще и за элем бегала, совершенно не гнушаясь данным занятием.
На вопросительный взгляд юноши Хед отвечал так:
— Дома им угождают свои мужики, не смеющие рта раскрыть. Здесь, как видишь, им приятно угодить кому-то другому. Женщину не понять! Давай-ка о наших делах…
Разговор продолжился после игры. Хед всегда честно предлагал парню половину своего жульнического выигрыша, но юноша с улыбкой отказывался. Максимум, что он соглашался принять — кружка эля и лепешка.
— Щепетильный ты мой! — неодобрительно, но с уважением крякнул Светлый. — Так что ты надумал?
Говорить можно было совершенно спокойно. Они давно вышли из трактира и теперь прогуливались подальше от жилья, по тропинке между возделанными огородами, отмахиваясь от навалившихся вечером комаров и мошек.
— Надумал. Почти. — Твердо сказал Вэйлин. — Я готовлюсь.
Оба прекрасно поняли друг друга, ибо обсуждали возможный побег. Хед знал, что должен исчезнуть из Мита до того, что собрался совершить юноша-дроу. Их же видели вместе, так и тени подозрений не должно остаться. Но также он понимал и то, что меньше всего юноша рассчитывает просто отсидеться где-то в лесах. Хед не знал всей правды о том, что и как пережил племянник Радрайга, но догадывался, что к побегу раба толкает не только жажда свободы, но и желание мести.
Хед был тем, кто помог Радрайгу и Темной леди (охренительной красоты девка, не удивительно, что Радрайг съехал с катушек!) бежать, и вывел их через тайные туннели Светлых туда, где они могли быть в безопасности. За обладание такой красотой можно было выдержать любую пытку и шагнуть прямо в огонь, но… Хед видел и другое, чего не замечал ослепленный страстью Темный.
Высокомерие леди Нейл. Гордыню. Отталкивающее чувство собственного превосходства. Подчеркнутую исключительность и… холодность к самому Радрайгу. Беглая леди Нейл Киларден любила и желала кого-то другого. Позже Хеддвин узнал, кого. Изгнанника, убийцу. Отверженного, сменившего имя и взявшего на себя бремя долга перед тем, чьего сына убил в честном бою. Прим. авт.: события повести «Иней». Сплетни ходили, да… О том, с кем предавался неистовой страсти в священной роще Селдарина будущий муж дочери Владыки Светлых. Прим. авт.: Селдарин — Пантеон божеств светлых эльфов.
Хед не осуждал того, чьи интимные проделки случились до вступления в законный брак. Надо было иметь невероятную смелость, дабы войти в семью Владыки Светлых, Маб-Зэйлфрида, после пролитой крови. Вот такого-то смельчака и полюбила леди Киларден! Чем она провинилась перед своим Конклавом жриц Ллос? Вроде как спасала Светлого то ли от покушения, то ли еще от чего… А тут Радрайг под руку подвернулся. В небе — сокол, в руке — воробей. Сравнение не в пользу воробья. И что бы он ни делал, в глазах гордячки Киларден маленькая птичка никогда не станет соколом.
— Ты знаешь, где мой дядя и она? — вопрошал юноша-дроу, но механик ничего не мог ответить.
Где затерялись следы беглецов, были ли оба живы? Этого он не знал.
— Я знаю другое. — Пристально глядя на собеседника, сказал Светлый. — Тебя примут те, кто заинтересован в услугах искусного механика.
— Примут беглого раба?
В голосе юноши звучала издевка, но Хед был серьезен.
— Да. Механик на службе знатного лорда. А кто ты там раньше был — кому какое дело, Светлые лорды сами себе хозяева, ими не правят бабы.