Командир взглядом велел ближайшему обережнику переступить порог. Ослушаться тот не посмел: боязливо сделал первый шаг, чуть увереннее — второй, а на третьем кружево у него под ногами колыхнулось, и человек, бестолково взмахнув руками, упал на спину.

Удар о каменный пол — штука неприятная, но он бы не заставил бывалого воина захлебнуться криком. И уж точно не поползли бы сквозь кольчугу, смешиваясь с тенями, черные вязкие ручейки.

Свечи как ни в чем не бывало продолжали гореть, чуть подергиваясь от корчей насаженного на них тела.

— Проклятье! — Архайн выждал, пока вопли умирающего стихнут, чтобы не пришлось повышать голос. — Эти ублюдки успели провести вторую инициацию.

По светлому и одновременно непроглядному залу сквозняком пронесся издевательский смех, свечи слаженно вильнули язычками, но ни одна не потухла.

Командир поежился. Нет, бояться он не боялся, но задача оказалась сложнее, чем он думал, и требовалось какое-то время, чтобы смириться с ее новым условием.

— Где они ее прячут? В подвале?

— Нет, на чердаке, — так раздраженно откликнулся мужчина, что обережник подумал было: над ним снова издеваются. — Вы что, забыли, как выглядит эта хибара? Четыре глухие пристройки и два ряда окон, а сейчас мы видим только один.

— Но здесь нет ни дверей, ни лестниц…

— Если вы не способны их увидеть, это еще ничего не значит, — перебил йер. — Убейте «шипов», и мороки развеются.

— Я полагал, что убивать невидимое — забота Взывающих… господин, — без особой охоты добавил командир, про себя на чем свет стоит костеря вздорного спутника. Если бы приказ о временном зачислении йера в карательный отряд не исходил от самого Приближенного, он бы всеми правдами и неправдами попытался отвертеться от такого «пополнения». Взывающему-то бояться нечего, а каково простым фьетчикам на жрецов врукопашную идти?! К тому же этот стервец не упустит случая выслужиться перед дхэрами, настрочив на обережь пространный хулительный донос — по поводу и без оного.

Архайн презрительно фыркнул:

— Я не собираюсь разбрасываться вверенной мне силой по мелочам.

— А я не собираюсь разбрасываться людьми, — огрызнулся начавший терять терпение обережник. — Почему бы просто не облить дом смолой и поджечь? Этот метод еще ни разу нас не подвел.

Его подчиненные продолжали топтаться у порога, слабо представляя, что они должны делать. Рубить воздух, надеясь случайно задеть врага? Ворваться в дом всей толпой, цепляясь друг за друга, чтобы не упасть? А дальше?

— Чтобы через год опять рыскать по всей стране с высунутыми языками? Нет уж. Пырей надо не скашивать, а выпалывать.

— То есть?

Взывающий не удостоил его ответа — пренебрежительно оттолкнул локтем и вошел в дом, без колебаний направившись к центру комнаты. Обережники вынужденно потянулись за йером, стараясь попадать след в след. Замыкающему приходилось хуже всех: он прикрывал тылы, ступая задом наперед и не имея возможности оглядываться на товарищей. Хотя на самом деле он мало что терял: ловушки жрецов — не слепые зубья капканов, которые поджидают жертв на одном и том же месте.

— Ага! — Архайн с довольной усмешкой положил руку на воздух, и под ней медленно проявился кусок перил с обрывками ступеней. Стоило ладони соскользнуть, как видение подернулось дымкой и снова исчезло. — Вот и лестница. А вот и…

Резкий полуоборот, змеиный выпад плети — и возникший из ниоткуда человек сначала со стоном рухнул на колени, а затем завалился на бок, тщетно пытаясь зажать вспоротый от паха до подреберья живот. В воздухе разлился тяжелый запах крови и требухи, крутящий желудки новичкам и опьяняющий ветеранов. Ближайшему обережнику хватило беглого взгляда, чтобы заключить — одним врагом меньше. Более пристального не последовало и по другой причине: он ошибся. Уже вроде бы обмякший «шип» внезапно взвился на ноги, всплеснул стальными крыльями клинков и снова — на сей раз окончательно — осел на пол в компании еще двух трупов. В зале стало на порядок темнее: часть свечей потухла, остальные беспокойно затрепыхались, приугаснув.