— Сплетник? — подняла она бровь. Простое заклинание из аврорского арсенала, не обнаруживаемое, позволяющее прослушивать разговоры подозреваемого или свидетеля. Или подставного лица. Но на его применение в определенных ситуациях требовалось разрешение, иначе могли инкриминировать вмешательство в личную жизнь. — Пойдемте, мистер Сметвик, я жажду увидеть ваше место работы, — весело засмеялась она.

Уменьшила пакет с продуктами, спрятала его в глубокий карман платья, а букет кленовых листьев оставила неизменным. Иногда она прикасалась к нему лицом, вдыхая все еще уловимый запах Парка Регента.

Они шагали по Косой аллее, не спеша, прогулочным шагом. Гиппократ предложил свою руку, и Гарри положила ладонь на широкий локоть. Так непривычно видеть друга молодым, бодрым, без седины и усталых морщин. И не слышать постоянное рычание: "Артефактор Поттер!".

Да и она уже не Поттер. И никогда им не станет. От этого делалось немного не по себе. Гарри повела плечами, словно прогоняя озноб.

— Вам холодно, мисс Смит? — услужливо осведомился целитель.

— Нет, все в порядке, не стоит волноваться, мистер Сметвик.

— Меня больше интересует, как простой артефактор может опознать заклинание из коллекции авроров?

— Наверное, так же, как и вы, — ослепительно улыбнулась Гарри. — У нас много разных друзей.

По взгляду Сметвика поняла, что счет выравнялся.

— Ричард был прав: вы идеально смотрелись бы в Слизерине.

— Но увы, Гриффиндор — мой диагноз, — про первоначальное желание Шляпы лучше не вспоминать. Как звал свою дальнюю родственницу Драко? Гриффиндорская змея слизеринской закваски? Что-то в этом роде.

С Гиппократом Гарри всегда ощущала себя легко, непринужденно. Приятно было слушать его глубокий баритон, рассказывал он легко и интересно, его слова жили собственной жизнью, как будто он вплетал магию даже в это простое действие. И Гарри, как и пациенты целителя, поддавалась этой магии, его личному обаянию, чувствую юмора. Гиппократ рассказывал о маленьком переулке Косой аллеи, по которой они направлялись к Мунго. Смешные истории о вызовах в магазинчики или лавочки, кафешки и ресторанчики. Казалось, он знал все и обо всех, но с медицинской стороны.

А еще иногда он приманивал золотистые листья, чистые, как будто кто-то искупал их в солнечном свете. И подавал Гарри, пока ее букет не перестал помещаться в ладони. И в этом жесте не было никакой подоплеки, ничего романтического или услужливого. Простая машинальность, свойственная увлекшемуся рассказом Гиппократу. Гарри даже показалось, что он удивился, увидев разросшийся букет, когда закончил говорить.

И ей хотелось смеяться. Как будто на краткий миг она вернулась в свое прошлое, когда вот так же гуляла с главным целителем отделения проклятий Сметвиком по аллеям, держала в руках букеты золотистых листьев и слушала непрестанную веселую и желчную ругань в адрес стажеров. За тридцать лет ничего не изменилось: стажеры по-прежнему раздражали целителя Сметвика.

— Прошу, мисс, — он распахнул перед ней двери, — мое отделение. Думаю, показать вам жемчужину своей коллекции, — глаза его смеялись. И в то же время смотрели серьезно, испытывали.

Согласится помочь или нет? Он так и не понял, что Гарри согласилась еще тогда, когда он подал ей первый, красно-желтый лист.

Как и тот, ее Сметвик, молодой не любил терять времени даром. Мало ли чем могло обернуться промедление для пациентов?

— Неизвестное проклятие, парализует только моторику, причем абсолютно: как основную, так и мелкую.

Пять коек на равном расстоянии друг от друга, застеленные белоснежными, хрустящими от крахмала простынями. Пациенты, лежащие на них, напоминали статуи: молчаливые, неподвижные, бледные.

— Физиология и анатомия, если исключить неподвижность, в порядке, процессы в норме, — Гиппократ взял с тумбочки одну из историй болезни. — Их перевели в отдельную палату, так как Главный опасается распространения болезни, — по презрительному фырканью становилось понятно, что Сметвик думает об этом распоряжении Главного целителя и вообще о его умственных способностях. Гарри припомнила, вроде бы, Гиппократу не нравился предшественник того Главного, что лечил уже ее. — Питание внутривенное, массаж с помощью заклинаний, чтобы не допустить появления жидкостей и ослабления мышц.