Даже через рубашку и пиджак ладошку грела горячая кожа, ощущение крепких, почти твердых мускулов. Да уж, не типичный целитель, которых от тени и стены можно отличить только по цвету мантии.

Через бар Тома и дальше — прогулочным шагом до самого Риджентс-парка. Гарри шагала рядом со Сметвиком и ощущала себя… спокойной, свободной. Такое получалось только с Гиппократом, остальным нужно было соответствовать, загонять в какие-то незримые рамки, даже Стоуну и Ноксу. Каким-то шестым, десятым чувством волшебница понимала, что целитель принимает ее такой, какая она есть, без выдуманных и надуманных причин и следствий, со всеми недостатками и вредностями характера. Слизеринка — так слизеринка, гриффиндорка — так гриффиндорка. Наверное, поэтому подсознательно и тянулась к этому удивительному человеку — чтобы вспомнить о прежней дружбе, зацепиться хотя бы за тень ее. Человек — существо социальное, ему требуются контакты, в одиночестве прожить не может никто, как бы ни бахвалился.

— Ваши таланты на почве целительства поразили моего наставника прямо в сердце, — произнес тем временем Сметвик, когда они переходили через мост. — Он хотел бы познакомиться с человеком, что удалось снять проклятие, с которым не справился он.

Гарри помрачнела. Только главы отделения проклятий ей и не хватало для полного счастья. Уже сейчас собирать вещи и бежать?

Гиппократ посмотрел внимательно, проницательно. Наверняка, даже под маской, считал все стремления и порывы женщины. Хмыкнул и вновь перевел взгляд на машины, едущие перед прогуливающейся парой.

— Я сказал, что спасение пришло оттуда же, откуда и наказание. Хотя и терзало меня искушение отомстить Ричарду, уведя у него подчиненного в свое отделение.

Гарри от души расхохоталась.

— Спасибо вам, целитель Сметвик, что не выдали, — сжала руку на локте мужчины чуть сильнее.

Тот кивнул, принимая благодарность.

Такого Гиппократа Сметвика она не знала. В прошлом существовала дистанция, черта, через которую переступить не смели оба. Возраст, они принадлежали к различным эпохам. Их объединило то, что оба прошли через горнило войны и выжили, вопреки и назло всем.

Нынешний Гиппократ был старше ее всего на пару лет, но что такое возраст для волшебников, которые к сорока только расцветают и входят в силу? Он помогал ей собирать листья, сидел вместе с женщиной под ивой и гладил ежей по мягкому, бархатному пузику. Колючки смотрели сначала настороженно на нового человека, пришедшего с любимой волшебницей, но обаяние Сметвика действовало даже на животных. И вскоре они уже не пугались громкого голоса, лишь изредка вздрагивали от смеха.

Мужчина показал бобра, до этого Гарри не удалось увидеть ни одного, хотя она часами просиживала у реки и запруды. Он рассказывал незначительные смешные истории из практики — ничего серьезного или более-менее личного, идеально для знакомства. И все время смотрел, смотрел. Гарри уже и забыла, каким пронизывающим, испытывающим может быть взгляд целителя. Как будто он уже разложил тебя на маленькие составляющие и выяснил все-все твои секреты и тайны. Проницательная зараза!

Но исходящей от него угрозы женщина не чувствовала. Поэтому послушно таскалась гладить ежей, смотреть на бобра и собирать кленовые листья, признаваясь лишь самой себе, в самой глубине души, что ей нравится, безумно нравится проводить так время. Слишком отвыкла от общества, успела заскучать. И лишь следила, чтобы лицо оставалось невозмутимым, сохраняла его. Этот Сметвик ей не друг. Оставалось надеяться, что только пока.

Домой она вернулась под вечер, когда бдительные родители уже загнали детей домой. И даже Мерлина кто-то утащил с собой. Гарри шагала через двор-колодец, подсвечивая дорогу Люмосом и сжимая в руке букет кленовых листьев и осенних хризантем. И как только Сметвик умудрился найти в Парке, и не просто найти — но и сорвать. Страсть к некоторым рискованным предприятиям у целителя была в крови. Даже в пожилом возрасте он никогда не отказывался утащить пару яблок с прилавка. Конечно, он возвращался и честно платил. И за яблоки, и за пирожки с вареньем и даже за утащенные цветы. Но считал, что это не детство — если не попробовал честно стащенный у румяной, смеющейся торговки пирожок. Женщина только качала головой, когда лучший целитель Мунго проходил мимо: знала, что вечером обязательно найдет деньги за пропажу.

— Зануда!

Гарри словно наяву слышала тягучие, напевные нотки — так Сметвик называл ее, когда Героиня, краснея и заикаясь, отказывалась утаскивать пирожок. Стояли они, надо сказать, метрах в пяти от лавки, и владелица с трудом сдерживала смех, так как понижать голос главный целитель даже не подумал. Тогда Гарри показалось, что пирожок сам прыгнул ей в руку. Вместе с двумя яблоками. Вечером она честно заплатила за них, но все равно Гиппократ оказался прав: на вкус потрясающе. Как говорится, молоко вдвойне вкусней, если ночью и нельзя. Это Гарри выяснила еще со времен учебы в Хогвартсе.

Ступеньки привычно поскрипывали, кряхтели под ногами, темные, влажные, видимо, кто-то прошелся по ним Чистящими чарами. Что импонировало Гарри, хозяин содержал жилище в чистоте и порядке, следил за дисциплиной. Скандалы, даже еще и громкие, здесь гремели крайне редко. Маги помнили про Заглушающие чары, а кто забывал, тем напоминали.

От желания выпить горячего, крепкого, сладкого чая с лимоном сводило скулы. Целый день на свежем воздухе значительно проморозил женщину, не помогали даже Согревающие чары. Скорее, это было на уровне интуиции и психологии, нежели физиологии. Гарри желала чаю и лечь в постельку, чтобы завтра, с новыми силами, отвечать на подколки Нокса.

Стоило ей войти в квартиру и открыть окна, как на подоконник спланировала бронзовая сова с пестрыми крыльями. Отличительный знак Гринготса. Вежливо ухнула и протянула лапку со свитком. На сургучной печати красовался герб банка. Гарри злорадно хмыкнула. Быстро сориентировались, ничего не скажешь! Интересно, что они там насочиняли.

Женщина скинула туфли, переоделась, распустила длинные волосы, поставила чайник. И только после этого опустилась на кровать с письмом. Все это время сова терпеливо дожидалась. Волшебнице показалось, что птица даже отвернулась, когда пришло время переодевания. Отлично выдрессировали своих питомцев гоблины, все, лишь бы подтвердить репутацию лучших.