– Из большого стенного шкафа со стеклянной дверью… В смысле, гардеробная – теперь это так называется.

– Спешила, конечно, – призналась Марфина, – не думала только, что все на пол упадет.

– Поаккуратнее в следующий раз. И с краном тоже… Да, чуть не забыла. Когда лифт вызвала, чтобы к вам ехать, из кабины мужик вышел. Я его спрашиваю: «А вы к кому ходили, почему в моем журнале не отмечены? Да и не помню я вас». А он сказал, что из полиции и приходил в сто двадцать вторую, но там никого не было… Я ему сказала, что вы в Москву на поезде поехали и сами мне звонили с вокзала…

– Как он выглядел? – поинтересовалась Нина.

– Лет тридцать или около того. Я теперь в мужиках особо не разбираюсь, но здоровый такой – не дрыщ, как другие нынешние… Я его не разглядывала, а то лифт могли перехватить. Но взгляд у него такой тяжелый, и он все время озирался…

– Удостоверение показал?

– Да я и не спрашивала. Я все в лифт норовила проскочить, пока кабину не перехватили…

Закончив разговор, Нина решила обдумать услышанное. Вообще-то она в последнее время только и делала, что размышляла о том, как ей выкрутиться из ситуации, в которой она оказалась, а теперь перед ней, как подсказки, лежали ножи и топорик для мяса, наготове были кипяток и раскаленное масло. Разумеется, нагрянувший к ней мужчина – никакой не полицейский, а наоборот – может быть, даже наемный убийца. Предположим, секретарша Кристина решила наконец исполнить свою угрозу и кого-то наняла…. Хотя лучше не думать об этом. Сейчас самое главное – выбраться из чужой квартиры, вернуться к себе… Но дома, как выяснилось, тоже не безопасно… Значит, надо найти укромное место. Только где? Может, спрятаться на некоторое время у какой-нибудь подруги? Но та у Нины одна – Жанна Гуренко, то есть Марушкина… А вдруг и ее захотят убить. В любом случае надо заглянуть домой, собрать вещи, а за это время подумать, где можно укрыться.

Она убрала ножи и топорик на место. Потом подошла к входной двери, взглянула в глазок: на площадке было пусто. Отодвинула задвижку, попыталась открыть дверь, но та была заперта на ключ снаружи. Значит, выбраться невозможно. На то, чтобы вернуться в свою квартиру тем же путем, каким она пришла сюда, смелости уже не хватило. Оставалась только одна надежда – отыскать ключ, который подошел бы к дверному замку.

Связка с ключами отыскалась на удивление быстро, она лежала в стенном металлическом шкафчике, где висел счетчик электроэнергии. Входная дверь оказалась заперта на два замка, которые легко открылись. Перед выходом Нина обула те самые старушечьи туфли, которые оказались легкими и мягкими – только на три размера больше. В этих туфельках Марфина проследовала в свой подъезд, кивнула консьержке:

– Зря на вокзал смоталась: совещание в министерстве перенесли на другой день.

И, сообщив консьержке заведомую чушь, спокойно и гордо направилась к лифту, немного шаркая ногами, чтобы не потерять по дороге чужие растоптанные туфли.

Все, что находилось в гардеробной, оказалось разбросано на полу в комнате. Ощущение было такое, словно тот, кто забрался в квартиру, что-то искал: рылись не только в спальне, но и на кухне. Нина не знала, что у нее могли искать: чужих вещей или документов у нее не было, а деньги, судя по всему, не пропали, да и кто теперь хранит дома крупные наличные суммы. Но искали, судя по всему, не деньги или драгоценности. Коробочка, в которой Нина хранила свои украшения, тоже валялась на полу. Она была открыта, и сережки с колечками и цепочками кто-то просто отшвырнул в сторону, и теперь они валялись рядом с трусиками и дипломом кандидата экономических наук.

И снова ее сковал страх, то есть перепугалась Марфина в тот самый момент, когда она открыла крышку багажника «Мерседеса» и обнаружила мертвого Марушкина. Но потом становилось все страшнее и страшнее: камера, допросы, подозрения… А теперь еще и проникновение в ее квартиру. Это вообще ужас: наверняка тот, кто забрался сюда, знал, что она дома, а значит… А что это значит – ее хотели убить? Но она ведь вообще ни при чем, не знает ничего. Вполне вероятно, что Леню убили за какие-то его коммерческие дела, в которых она не участвовала и не собиралась в них влезать. Возможно, что убийство Марушкина как-то связано с его инвестициями, ведь он сам говорил о каком-то инвесторе с Мадагаскара. Но это вообще нелепица – трудно поверить, что какой-то русский человек, скрывающийся на острове возле далеких африканских берегов, хочет вложить огромные средства в один из бизнес-проектов Марушкина. Однако во время их последнего телефонного разговора Леня был весел, немного пьян, может быть, но не испуган, значит, он не предполагал того, что с ним может случиться. Если его убили в результате ссоры, то в ресторане должны были слышать крики, спор… Выстрелы наконец – ведь его убили из пистолета. Жанна, правда, считает, что Леню заказала та сама девушка, которая была когда-то его секретаршей. Сомнительно, что это так, потому что секретарше в квартире Марфиной вряд ли что-то нужно, чтобы посылать сюда своих людей на поиски.

Нина вспомнила последнюю встречу с молоденькой секретаршей, ее перекошенное от злости лицо. Тогда она не обратила внимания на ее угрозы, а теперь страшно даже вспоминать. Хотя пугает сейчас все, даже мысли о том, что может случиться дальше.

Телефон зазвонил так внезапно, что она вздрогнула. Номер был ей незнаком, а потому Нина не спешила отвечать. Аппаратик умолк и тут же включился снова. «Вряд ли преступник будет звонить», – подумала Марфина и осторожно нажала кнопку.

– Это подполковник юстиции Егоров из Следственного комитета, – прозвучал суровый голос. – Сообщите ваше местоположение.

– Я дома, – ответила Нина, – но у меня тут проблема…

– Оставайтесь на месте и никуда не уходите, – продолжил следователь.

«Как можно остаться на месте и куда-то уйти?» – подумала она.