– Раз придумали – молодцы, но если вы устроите эту шутку на пляже Оссонобы – всыплю ремня, – предупредил я обоих, – Вы слыхали уже, что может произойти из-за таких глупых шуток?

– Слыхали, папа, – ответил Икер, – А жаль, кое-кого хорошенько напугали бы, – и оба моих спиногрыза рассмеялись, явно имея в виду кого-то вполне конкретного из их оссонобской компании.

Но самый-то юмор оказался совсем не в этом. Только мы отсмеялись, только обсмаковали все подробности, только окунуться в море ещё разок решили – тем более, что некоторые уже и плескались, как опять паника. Снова народ из воды, и снова плавник, но на сей раз движется куда энергичнее, а от него баба улепётывает, колотя по воде всеми четырьмя конечностями так, что брызги чуть ли не выше, чем от прибоя, а тут разве так надо? Тут шуму надо поменьше, тише едешь – дальше уплывёшь. Да только дурында ведь перебздевшая ни хрена не соображает, и видно уже, что шансы ейные невелики. Ну, если не вмешиваться, конечно. Мы со спецназером подняли револьверы и шмальнули, рыба дёрнулась и промазала правее, баба с визгом погромче наших выстрелов взяла левее, рыба снова в её сторону, мы снова шмаляем, тут волна выносит это визжащее чудо без перьев на мелководье, и оно выбирается на песок практически на чётвереньках, не переставая визжать, потом встаёт, мы ещё разок шмаляем, акула разочарованно отворачивает, но тут уж и мужики в раж вошли – зря, что ли, за гарпунами бегали? Загарпунили, вытаскивают – ну, пара-то метров в ней есть, ближе даже к двум с половиной, но трёх точно нет.

Бабе тут же один затрещину добротную влепил, да за волосья оттаскал:

– Куда тебя несёт, дура, с твоими месячными! Говорил я тебе или нет?! – и ещё затрещину ей добавил, – Сколько раз тебе повторять, что эти твари кровь издали чуют!

Та сопит недовольно, но вякать даже не пытается – знает уже из опыта, по всей видимости, что чревато. И даже Юлька при виде этого как-то не возмущается – вслух, по крайней мере. Видимо, уже примерила мысленно ситуёвину на себя и на детей, а в таких случаях вся эта хвалёная бабская солидарность отключается начисто, как будто бы её и не было. Тут у неё на глазах мелкую несмышлёную детвору учат предвидеть и просчитывать возможные последствия своих выходок, а со взрослой бабы и спрос как со взрослой…

– Оба слыхали? – спрашиваю своих оболтусов, – Если поранились или хотя бы оцарапались, то пока корка не засохла, в море не лезть! Для акул даже маленькой капли крови в воде достаточно. Поняли?

– Поняли, папа.

– А теперь – идёмте посмотрим, как вон тот дядя будет у акулы из пасти зубы выдирать, – рыбину тем временем уже добили, и загарпунивший её мужик как раз пасть ей раскрывал и распирал древком гарпуна и парочкой каменюк, – Так, Волний, сбегай скажи маме и Ремду, чтоб тоже подходили, да принеси нам туда маленькие плоскогубцы из моей сумки – поможем дяде…

Мужик, кстати говоря, знакомым оказался – тот самый веттон, который в своё время опасался рассказывать нам о махинациях с кормёжкой рабов-строителей. Теперь-то уж видно, что вольный и забуревший поселенец если и не из числа "самых первых", то уж всяко вторых или третьих, последующим салагам не чета.

– Соль, надеюсь, больше не горчит? – спрашиваю его, напоминая о былом.

– Не горчит, досточтимый – отличная соль, ничем не хуже привозной, – вот уже второй год с материка её привозится немного, только в качестве эталонной для сравнения, а в пищу ВСЕХ островитян, а не одних только бесправных рабов, идёт одна и та же соль, выпаренная из морской воды на одной и той же солеварне, и мы сами здесь ей же пищу присаливаем, так что иного ответа я и не ждал, и вопрос был чисто риторическим.

– Акульи зубы по-прежнему на стрелы используете?

– На стрелы, досточтимый. Хоть и привозят нормальных наконечников теперь достаточно, и из гвоздей мы их больше не делаем, но жалко хорошего наконечника там, где можно и потерять стрелу. Такие – другое дело, – пояснил веттон, раскрывая акулью пасть пошире, слегка надрезая ножом челюсть, осторожно берясь пальцами за плоскости маленького белого треугольника и не менее осторожно, чтобы не порезаться об соседние, расшатывая его.

– Попробуй-ка вот этим, – я протянул ему принесённые Волнием плоскогубцы.

– Отличный инструмент! – одобрил рыбак, когда дело по добыче акульих зубов пошло не в пример быстрее и безопаснее, – Вот они, зубы акулы – осторожнее только, не порежьтесь, очень острые края, – это он для моих спиногрызов уже добавил, когда они руки протянули посмотреть.

– Вот эти боковые стороны с мелкими зубчиками, – пояснил я им, указывая на лезвия, здорово напоминающие серрейторную заточку некоторых современных ножей, – Врежутся не хуже бритвы.

– Так у нас многие как раз ими и бреются, – сообщил веттон, – Ну, не совсем уж такими, а побольше, от большой акулы – их в руке держать удобнее. А самые большие, раза в два побольше вот этих, наши мальчишки приделывают к рукояткам и используют вместо ножей, – тут мои спиногрызы невольно взглянули на свои нормальные стальные ножики в поясных чехлах и переглянулись, оценив преимущества развитой цивилизации.

– Отличный инструмент! – повторил рыбак, выковыривая из акульей челюсти последний зуб и с большим сожалением возвращая мне плоскогубцы.

– Оставь себе, у нас есть ещё. А ты, Волний, напомни мне, как вернёмся домой, чтоб к следующему году наделать их для Островов побольше, – ясно и ежу, что дефицит ножей и вообще металлического инструмента на Азорах – сугубо временный, но как у нас в материковой метрополии ещё с тех первых полуголодных лет завелась традиция раз в год всем народом есть желудёвую кашу, так и тут, похоже, свои такого же типа традиции заведутся, и умение использовать любые подручные средства – не самая худшая из них…