«Правда».

– А зачем понадобилось рисовать Пантелькина?

– Он выразительный. – Максим просматривал свои картинки в таком темпе, что у Арсена в глазах рябило. – Сумасшедший учитель литературы. Правнук аристократа, сын блокадницы.

«Правда».

– А ты знаешь, что он… пропал без вести?

– Знаю, – Максим повернул голову. – Извини, это плохая новость. Он был совсем сумасшедший. За ним надо было лучше присматривать.

«Правда».

– А почему он говорит: «Не надо меня искать»?

– Больная фантазия прихотлива.

«Правда».

– Ага, – сказал Арсен.

Он отошел в свой угол, сел, забросив ноги на край стола. Опомнился, спустил ноги на пол. В последние месяцы он ловил себя на интонациях Максима, жестах Максима, любимых его словечках. Теперь еще – ноги на стол…

– Плохому научиться проще, – сказал Максим за его спиной.

«Правда».

– Ты что, мысли читаешь?!

– Если человек что-то делает не задумываясь, потом быстренько прекращает и сидит, наморщив трагически лоб… Что тебя мучает, сотрудник? Почему ты не пожинаешь плоды таланта, труда и везения?

– Максим, – сказал Арсен и прокашлялся. – Тот, кто тобой управляет… Он чего хочет для Земли?

– Блага, – не задумываясь, отозвался Максим. – Правильности. Упорядоченности. Блага.

«Правда».

– Совершенно естественно сомневаться, – сказал Максим другим тоном. – Непонятное пугает. Ты меня до сих пор боишься.