— Никогда, — низкий, уверенный голос, который не принадлежит брату.

— Пап, — я растеряно привстала, осматривая отца, притаившегося у дверного проема. Он подходит ближе, тоскливо улыбнувшись. — Я вела себя ужасно, — признаюсь я, ощущая такую же тоску.

— Ты всегда была девочкой с характером. Вся в меня! — он садится на кровать. Тянусь к нему, крепко обнимая. — Но, если бы мне дали шанс что-то изменить в прошлом… Так и знай! Ничего бы не изменил! — по-доброму смеется отец. Андрей накрывает наши объятия своими, и я впервые чувствую себя самой важной частичкой семьи, которая безумно мной дорожит.

Из своей жизни выношу новые уроки, и теперь я понимаю, что без моих близких я никогда бы не справилась. Я чувствую себя нужной, и все, кто рядом со мной, готовы защищать до последнего вздоха.

***

Я пугаюсь, когда кто-то накрывает мой рот и до боли впивается пальцами в плечо.

— Это я, не шуми, — шепчет Вадим, заставив меня осмотреться. — Одевайся. К окнам не подходи, — говорит он и сонливость резко исчезает.

Замечаю, насколько сильно Вадим взволнован, и кажется, очень нервничает. Парень терпеливо ждёт, но поторапливает и помогает надеть курточку. Не мою, какую-то чужую, мужскую, с тяжелым запахом одеколона.

— Твоя слишком приметная, — говорит парень, указав на моё красное пальто.

Глаза немного колит от недосыпа и выплаканных слез за последнее время. На часах четвертый час утра.

— Гордеевы нас выследил? — шепчу я, и в ответ замечаю твердый кивок.

— Дай мне свой пистолет, — не успеваю отреагировать, как Вадим сам вытягивает из-под подушки пистолет и проверяет его рабочее состояние. — Отлично. Помнишь, как мы играли в прятки в особняке?

— Да, — непонимающе киваю.

— Тебе нужно отправится к сараю, наша третья точка возле озера. Я тебя прикрою, но ни в коем случае не шуми и не ходи на озеро. Если будет необходимо — беги через лес, не задерживайся ни в одном месте, если кто-то тебя преследует. В твоём рюкзаке есть всё необходимое, — он помогает надеть рюкзак на спину, — действуем по плану и никакой самодеятельности. Люди Князя будут здесь через десять минут, тогда я приду к тебе и уведу в безопасное место. Всё ясно?

Мне остается только нервно закивать.

— Свет мой, нельзя сейчас нервничать, — Вадим проводит рукой по моей щеке, утешая. — Ты у меня сильная девочка, — улыбается он, целуя в лоб. — Тебе нужно покинуть дом. Если начнут штурм, ты уже не сможешь выйти.

Вадим выводит меня на улицу, и достает свой пистолет, провожая меня взглядом, придавая уверенности. Надев капюшон, я осторожно иду вдоль дома, забора и деревьев, держась как можно дальше от белоснежного снега, на котором я сразу стану легкой мишенью.

Дорога занимает несколько минут, учитывая, что мне приходится оказаться по колено в снегу и перелезать через забор. Никто не стреляет, не шумит, не кричит и, тем более, не пытается меня убить. Я оглядываюсь по меньшей мере сотню раз в каждую сторону, и отпираю тяжелую дверь амбара, проскальзывая внутрь.

Я сразу подбегаю к шаткой деревянной лестнице, взбираясь наверх. Вадим показывал, где можно укрыться в случае опасности. Это возвышение в амбаре оказалось ручной кладкой из досок около двух-трех метров над полом, устланная сеном. Из-за каждого моего шага, всё скрипит и вибрирует под моим весом, волнуя настораживающими звуками.

Подхожу к сложенным тюкам, спрятавшись за сеном. Сажусь, прикрыв глаза. Сердце так волнительно бьется в груди, что прямо-таки оглушает. Только через несколько минут понимаю, что на улице началась настоящая перестрелка, когда я сжимаюсь от каждого выстрела.