— Нет… Да иди ты, — проворчал Кривицкий и начал усердно прятать глаза.

Воцарилось продолжительное тягостное молчание. Никто не смеялся, не шутил, и я невольно начал задумываться: к чему бы это? Господа из полиции вели себя несоответственно образу — мялись, смущались. Варвара угрюмо помалкивала в своем углу. Сергей Борисович размышлял. При этом лицо его становилось бледнее обычного, а в жестах возникало что-то резкое. Он машинально отхлебнул из чашки, не заметив, что там ничего нет.

— Только не говорите, что новосибирский маньяк работает тем же самым ножом, — проворчал я.

— Нет, что вы, — откликнулся Губин, — оружие у маньяка всегда разное. Но это хорошо заостренный нож или стилет с длиной режуще-колющей кромки не меньше двенадцати сантиметров. Оружие в Ярославле мы не нашли — он сам не помнил, куда его выкинул. Оружие для маньяка никогда не являлось фетишем. В Новосибирске он орудует похожим ножом, но это другой нож. Мы говорим о почерке, о манере, о том, что у каждого человека индивидуально и не поддается имитированию.

— А скоро, между прочим, 23-е число… — задумчиво пробормотал Сергей Борисович, созерцая настольный календарь с логотипом похоронного дома «Некрополь». Новость явно пришлась не ко двору — никто не обрадовался и не кинулся комментировать. — Попрошу утвердительный ответ, — негромко произнес Якушин. — Вы убеждены, что убийства в Новосибирске идентичны убийствам в Ярославле? Что это действует одна и та же рука? Что это не подражание, не талантливая имитация, совершаемая человеком, знающим привычки и манеру Усманского? Вы абсолютно убеждены, что посвященные непричастны, что у Усманского в Ярославле не было сообщника, талантливого ученика, способного стать последователем? Наконец, вы точно уверены, что преступления в Ярославле совершал именно Усманский?

Губин соображал недолго, решительно кивнул.

— Да, Сергей Борисович, в том-то и дело. В противном случае, как вы заметили, нас бы здесь не было. Мы в полном недоумении: как такое возможно?

— Не вижу ничего удивительного, хотя для вас это, конечно, нонсенс… — пробормотал Якушин, заставив офицеров полиции насторожиться и обменяться взглядами. — Давайте уточним. Убийства в Ярославле продолжались с февраля 16-го по декабрь 17-го года. 23 декабря серийного убийцу схватили, и примерно через месяц, то есть в конце января, он умер в одиночной камере от сердечного приступа.

— Если точнее, второго февраля, — заметил Губин.

— Прекрасно… Первое убийство в Новосибирске со схожим почерком произошло 23 июня. Все верно?

— Все верно, — подтвердил Роман.

— То есть маньяк взял паузу на четыре с половиной месяца… Ну, что ж, это косвенно подтверждает мою теорию. Одержимость нарастает постепенно, практически с нуля… — Сергей Борисович задумчиво воззрился на Варвару, которая сдержанно ему кивнула. Мою девушку в этот час ничто не удивляло. Конечно, такое ведь случается сплошь и рядом!

— Полагаю, господа, вам известно о той части жизни Усманского, которая не относится к убийствам и профессиональной деятельности? Личная жизнь, привычки, хобби, общение с людьми…

— Все здесь, Сергей Борисович. — Губин словно того и ждал, с готовностью извлек из внутреннего кармана флешку и выложил на стол. — Это оцифрованные материалы дела. Сами понимаете, мы сделали их негласно, если узнает начальство, по головке не погладит. Эти материалы секретные.

Якушин сдержанно усмехнулся. Конечно, какое же начальство одобрит выдачу материалов колдунам, магам, экстрасенсам и прочим «шарлатанам»? Видимо, Губину пришлось порядком извернуться, чтобы выбить командировку в Новосибирск.

— Господа, я вас умоляю, — пробормотал Сергей Борисович, — мне же придется брать отпуск, чтобы все это просмотреть… Конечно, оставьте, на досуге гляну я или мои помощники. В трех словах, в устной форме — было что-то важное, странное, непонятное, способное натолкнуть на мысль?

— Усманский был замкнутой личностью, — подумав, начал Губин. — Друзей не имел, выпивал нечасто. Имел высшее образование по специальности электроэнергетическое оборудование — окончил в 25 лет политехнический институт во Владимире. Поначалу поступил на факультет биологии, поскольку имел тягу к растениеводству, но учиться там оказалось сложнее, чем представлялось, — бросил, решил посвятить свою жизнь работе с техникой.

В июне, кстати, 2017 года, в разгар своей преступной деятельности, ездил на встречу выпускников — в компьютере у него остались фотографии. Любил смотреть фильмы, в основном с мистическим уклоном — в квартире нашли приличную фильмотеку. Кстати, дома у преступника не было ничего, что могло связать его с этими преступлениями, никаких фотографий, планов, письменных размышлений о мотивации его поступков. По его признанию, он все держал в голове, убийства заранее не планировал, действовал по обстановке и интуиции, которая у него была звериной. Он опасность кожей чувствовал.

Животных не держал — мы обнаружили лишь пустой аквариум. Ни детской, ни взрослой порнографией, а равно прочими извращениями не увлекался. Фотографии сына, бывшей жены… не на самых видных местах, но наличествовали. Была дача в Речном, от которой отказалась бывшая супруга. До своей смерти в 2013 году там хозяйничала мать маньяка. Он приезжал туда в сезон, занимался разведением цветов — эта страсть у него сохранилась с молодых лет. Агрономия в плане поесть его мало интересовала, он увлекался цветами. Этим Усманский был одержим. Как выразился наш психоаналитик, не откажись в свое время маньяк от биологической стези, ничего черного из подсознания у него бы не вылезло.

Приводил в пример Гитлера, который в юности неплохо рисовал, но учеба в художественной академии не задалась. Сложись все иначе, глядишь, и избежал бы ХХ век известных ужасов…