Джефф: А мы жили на краю каньона Санта-Моника, на улице под названием Аделаида. Позже я видел подробную карту подземных разломов, и оказалось, что один из них проходил прямо возле нашего дома. Наш собственный разлом земной коры! Обычно я сплю голым, и той ночью — БУМ! Я подумал, что началась война или вторжение из космоса. По всему дому лопались стекла. Я вскочил и побежал в другой конец дома, где спали дети, пытаясь не наступить на осколки. Потом начались повторные толчки. Я прожил в Лос-Анджелесе всю жизнь, но подобного землетрясения еще не бывало. Оно долго не прекращалось, толчки происходили снова и снова.

До сих пор помню, как у нас возникла проблема с выключением газа. Это первое, что нужно сделать в подобной ситуации. Я всегда считал, что это мужская работа, ну ты понимаешь — спуститься в подвал в разгар землетрясения, пока жена наверху с детьми жмутся друг к другу в дверном проеме. Но я так много времени проводил на съемках вдали от дома, что понятия не имел, где находится газовый баллон. Так что вместо меня в подвал отправилась моя жена Сью, пока я в панике стоял в дверном проеме с дочками.

Мы провели остаток ночи на лужайке перед домом, в спальных мешках, думая о том, что будет с нами дальше. Но, когда мы проснулись, жизнь вернулась на круги своя: соседские ребята гоняли на велосипедах, все вели себя практически так, как будто ничего не произошло, пребывая в полном отрицании.

Но на меня это произвело огромное впечатление. Мы настолько уверены в устойчивости земли под ногами, что нас шокирует, когда она вдруг начинает двигаться и трястись. Та ночь поселила во мне чувство глубокого страха и позволила осознать, что абсолютно ни на что нельзя рассчитывать безоговорочно. До землетрясения я полагал, что земля всегда будет оставаться на своем месте; я даже не думал об этом, просто принимал как должное. Но после этого случая я понял: может произойти все что угодно. Еще меня осенило, что одна из функций отрицания может быть в том, чтобы продолжать жить в установленном режиме. Отрицание помогает забыть, насколько шаткой и преходящей является вся Вселенная.

Так люди корректируют свой курс.

Берни: В жизни мы постоянно вносим корректировки, потому что все время что-то меняется. Знаешь, что это мне напоминает? Курица откладывает яйца, из которых должны вылупиться цыплята. Когда цыпленок готов вылупиться, он стучит клювом в скорлупу изнутри: «Тук-тук-тук-тук-тук». Курица слышит это и чувствует, что пришло время, и тогда она начинает кудахтать и тоже стучать клювом по скорлупе, но снаружи. Вместе они разбивают скорлупу. Если курица сделает это слишком рано, цыпленок погибнет, потому что он еще не готов появиться на свет. Если курица сделает это слишком поздно, цыпленок задохнется. Поэтому очень важно поймать момент.

Подобным образом каждое мгновение появляется на свет новая Вселенная и новый «я». Если ты настроился на нужную волну, то сможешь услышать, как Вселенная стучит клювом: «Тук-тук-тук-тук-тук, я хочу родиться!» Возможно, новый Джефф хочет появиться на свет, или новый Берни, или целый новый мир. Я снаружи и хочу помочь, поэтому должен стукнуть клювом в ответ. Но я не курица. У меня есть выбор. У меня есть отвертка, любовь, локти и еще куча инструментов.

В дзен есть один персонаж, толстячок, который немного похож на Санта-Клауса, только без бороды…

Джефф: Я знаю его. Это Хотэй, да? Сью однажды подарила мне красивую деревянную статуэтку Хотэя, и я поставил его у себя в кабинете.

Берни: У Хотэя есть мешок, полный инструментов, и там ты найдешь что угодно. И тальковый порошок, и презервативы, и отвертку…

Джефф: А вибратор у него есть, как ты думаешь?

Берни: Вибратор, книги, все, что тебе придет в голову. В этом мешке — все предметы, существующие в мире. Он ходит по ярмарке, разговаривая со всеми, кого встречает, и заботится о них, предлагая то, что им нужно.