Ехать на коне оказалось не так просто, как хотелось бы. Морские были не в пример более покладистыми и гладкими. Я понимала, что под водой действуют совсем другие законы, и все же мне хотелось, чтобы не трясло постоянно, чтобы моя черная Дженнат не подскакивала нервно. Танька справилась бы с этим легко. Она с детства ездила на лошадях – разумеется, до тех пор, пока ее настоящий, нормальный папа не разбился в автокатастрофе. После этого у ее матери долго не было денег, а новообретенный отчим не жаловал никого и ничего. Таньку пускали на старенькую конюшню. Изредка, когда удавалось отговориться тем, что она делает уроки у меня, Танька сбегала и ухаживала за лошадьми, мыла их, ездила верхом.

Вообще, сейчас я начала осознавать, что мне просто хотелось, чтобы кони мчались по воздуху. Ни у Питера, ни даже у Джека подобных проблем, насколько я могла судить, не возникало. И вот это мне казалось непонятным: если Питер родился еще до того времени, как все перевернулось, Джек, по моим расчетам, должен был войти в сознательный возраст уже после войны. Тогда какого черта, великого Хаоса или еще кого он смотрелся на своем высоченном пони, как влитой? У меня не было ни единой идеи.

Мы скакали по дороге, и скорость меня поражала. Наверное, кони старого Джона и в самом деле были лучшими по эту сторону гор. География Изнанки мне не давалась. Она была не прямой линией от Королевства Хаоса к Тилю и дальше – за него, соединенная городами и деревушками, а вполне себе Землей, планетой. Просто я оказалась на определенной ее части, материке. И то многое не успела посмотреть, потому что, судя по картам, через хвостаток мы срезали огромный кусок дороги.

Мы неслись в этом пространстве во весь опор, и через какое‑то время я стала привыкать. Даже усталость перестала ощущаться настолько мертвенной и ужасающей. В конце концов, поспать‑то удалось. И еще Питер наговорил совершенно невероятных вещей. Оторвать бы ему за такое голову, будто мало я в него влюбилась, но что поделать. Ему хотелось – он говорил.

Я бы, наверное, рискнула с ним пообщаться, после того, как мы спасем Таньку и вернем маму Джека, покраснеть, заглянуть в глаза, уточнить, не желал бы он прождать некоторое время… а, впрочем, нет. Все подобные разговоры заканчивались полным фиаско, и, наверное, убивать дружбу с самим Тильским чудильщиком не стоило.

Дорога пошла в гору, и скакать стало немного труднее. Пока у нас не возникало проблем с Великим Хаосом (хотя, если так подумать, пожалуй, это был чуть ли не первый раз, когда у нас не возникало с ним проблем, потому что он мчался по пятам, преследовал, загонял в ловушку). План притвориться купцами казался мне неловким, но все‑таки выбора не было. Разве только схватить Таньку и бежать. Но так я уже не могла поступить с Джеком и Питером. Я думала, что, если получится, неплохо бы открыть портал и забросить Таньку домой, желательно, к моим родителям, и пусть она им объясняет, что я жива и здорова. Но оставлять этих двоих? Кем‑кем, а предательницей я не была, хотя об остальных моих моральных качествах, наверное, можно было спорить. Совесть ворочалась раскаленной нитью, все крепче обвивая сердце, ведь я бросила родителей, не предупредив их. Все служило благой цели – найти и спасти Таньку, поэтому, наверное, это можно было не заносить в мои самые страшные грехи. Но, явившись на Изнанку, я стала засматриваться на Питера, и Танька иногда исчезала из моей головы, будто ее и не было никогда. Последнее меня беспокоило куда сильнее. Впрочем, я ведь спасала ее, отправилась в путь, и делая…

Я досадливо затрясла головой, надеясь, что мысли о Питере просто выпадут оттуда, как не бывало. Дома меня ждал Ринат, и я в этом больше не сомневалась. Я перестала в этом сомневаться, еще когда мы сидели на детской площадке и унывали вдвоем.

Между делом и моими печальными мыслями мы успели взобраться на небольшую гору, а теперь съезжали вниз, гоня камни под копытами наших скакунов. Я ждала, что у моей красивой девочки подломится нога, что кто‑то вылетит из седла, что на нас двинется армия порядочных. Но ничего не происходило. Мы спустились. Питер затормозил и махнул нам рукой. Я потянула на себя поводья. Моя красавица послушалась беспрекословно, а вот Джек на своем лихом пони объехал нас трижды, прежде чем остановиться.

Впереди стелилась красивейшая зеленая долина, вдалеке виднелись высокие горы, за легкой дымкой детали не угадывались. Зато вокруг стоял удушающий запах цветов, который перешибал все, включая ароматические масла, которые я нашла в сумке.

– Итак, господа мои хорошие, – сказал Питер. – Это та самая долина Боли. Джек должен быть в курсе, а я все время забываю, что сударыня наша не отсюда.

– Забудешь, – фыркнул Джек. – Как будто родилась тут и должна быть тут. Она не чудильщик, но она Маргот – и этим все сказано.

– Эту долину так назвали до войны. Дело в том, что цветы, запахом которых мы сейчас дышим, довольно ядовиты. Добраться пешком до перевала Смерти было невозможно. Доскакать на хорошем коне – да. Но проблема в том, что после войны, когда здесь воцарился наш великий, ничего нельзя сказать наверняка. Больше, чем в половине случаев, они безопасны. Да что там, они стали безопасны почти сразу, но иногда выпадает такой…

– Дайс, – брякнула я, вспомнив ролевые игры, в которые рубились мальчишки на переменах.

– Я про шанс. Случается так, что умереть можно очень быстро. Поэтому тут будут скелеты, которых мы с вами не будем бояться. Я удержу Хаос в узде. Однако…

– Да что ты размазываешь. Если Питер глушит Хаос, то он не работает и цветы ядовиты, лететь надо быстро, – сердито крикнул Джек, хлестнул своего пони рукой и ринулся вперед.

– В общем, он прав, но я точно не возьму его в ученики, – сказал Питер и поворотил коня так, чтобы я могла ехать вперед него.

Я сделала неловкий жест поводьями, потом толкнула пятками:

– Ну, милая!

Дженнат не тронулась с места. Питер хлестнул ее ремнем от сумки, и мы наконец помчались.

Я с трех лет была в седле, правда не в том, а в велосипедном. Лишнее колесо мне открутили, кажется, когда я толком кататься не начала, и вот с тех пор понеслось. Сейчас это очень спасало меня и спину Дженнат, потому что я знала, когда нельзя садиться. Ну, в подобном галопе (Танька бы обругала и сказала, что я все называю неправильно) садиться вообще, по моим ощущениям, особо не стоило, просто вот так держаться, пригнувшись, сжимать седло ногами, молясь, чтобы не вышибло.