Но сперва экскурс в историю — тут Дьяков повторяет всех фашистов: никакого геноцида в отношении еврейского народа не было.

Неохота цитировать дальше вонючие фашистские писания.

Однако возникает неизбежный вопрос: Кто и зачем допустил всплеск фашизма в лихих 1990-х и почему его сразу не прекратили?

Больше всего удивляет отношение к фашизму некоторых тогдашних противоборствующих сил, которые определяли в ту пору политический курс страны. Реакция боролась с влиятельными СМИ, либералы боролись с коммунистами, рыночники с поборниками советской системы… Однако с явно фашистской идеологией и практикой, как сказано, никто бороться не хотел. Отчасти, может быть, потому, что неявные приверженцы тоталитарного строя находились на самом верху.

Как мне известно, тот же Хасбулатов противился тому, чтобы обуздать фашистов, говорил, что он и его парни никак не могут найти дефиницию, формулу неофашизма. Мол, без формулы невозможно его искоренить. Вдруг начнем бороться не с фашистами, а с кем-то другим, кто вовсе и не фашисты. Некоторые считали искренне, что не надо распылять силы, а следует направить их на коммунистов.

А многие, по-моему, просто боялись фашистов. Нутром чувствовали, что этого змеиного логова не стоит трогать. НЕ такое оно и опасное. Ну кто поверит в чакры и «могущество Шамбалы» в наше просвещенное время?

Какое прискорбное заблуждение. Вот уже 2020-е годы и Патрушев, как сообщает интернет, российской государственный деятель, в прошлом директор ФСБ, генерал армии, Секретарь Совета безопасности Российской Федерации говорит в интервью газете «Аргументы и факты», что наше время тождественно времени Ивана Грозного, когда европейские правители, будто бы, желали отвлечь внимание европейцев от того, что творилось в их странах. «Даже в те далекие времена Москва внимательно смотрела на Запад и видела, что там творится». Мудрый царь Иван Грозный «не признавал их политического и морального лидерства».

Читая это интервью, все время думаешь, что тебя разыгрывают, ей-богу.

А тогда, в лихих 1990-х, все было еще гораздо более зыбким и неопределенным…

Итак, почему с неофашистами сразу не разделались?

Лучше всех других, по-моему, объяснил это уже забытый Евгений Прошечкин, в 1990-е глава московского антифашистского центра. Он назвал всю свору русских нацистов красно-коричневыми. Покровители этой своры засели на самом верху, они были и среди «красных», и среди поборников темной массы обывателей, выступавших под флагом Жириновского.

Конечно, Ельцин мог их уничтожить одним мановением руки. Но не забудем, что у самого «трона» первого нашего президента сидели такие ярые реакционеры, как Коржаков и Илюшин, Барсуков и Сосковец. К тому же эти реакционеры не брезговали ничем.

А главное, Ельцин сам оказался со связанными руками. Теперь понимаю, что он был во власти, созданной тогда пропагандистской машины. Талантливые журналисты на ТВ — от Киселева до Парфенова — изо дня в день делали из гениального самородка — политика Ельцина — эдакого пьяненького папашу, а то и вовсе полуюродивого, который сам не ведает, что творит. Это было тем проще, что Россия не знала крупных политиков во главе государства, а знала только самодержцев — царей или вождей.

А что из Ельцина сделала пропаганда и наша интеллигенция? Превратила президента в папашу с большой, алчной семьей. Хотя такой Наиной мог бы гордиться и британский королевский дом.

Путин это сразу понял. Решил, что с ельцинской семьей вообще не стоит конкурировать. Лучше уж предстать перед народом одиночкой, вечным одиночкой — и обязательно физически здоровым человеком. Ведь Ельцин был постоянно болен. Ему и операцию на сердце делали (можно сказать) публично. Но тут я опять отвлеклась.

Как же закончилась короткая эра откровенных последователей немецких фашистов? Она закончилась тем, что реакция, даже самая оголтелая, приняла более пристойные формы. Тот же самый Проханов — он теперь выступает и на «Эхе Москвы», — и его прохановцы пользуются сейчас несколько другой лексикой. Не столь же возвышенной и непонятной, какой пользовались в «Гексогене». И никто теперь не щеголяет со свастикой в черных или коричневых мундирах — надели обычные пиджаки. Однако суть их красно-коричневых речей не меняется. И до сих пор они существуют, ходят или, скорее, ездят на машинах по нашим улицам и частенько выступают в Думе.