— В мотеле работаю больше двадцати лет. А живу — всю жизнь.

— И со всем управляетесь в одиночку?

— Точно, — Бейтс отошел от стола, прихватив с собой бутылку. — Давайте я вам подолью.

— Мне, наверное, больше не стоит.

— Не беспокойтесь, я не расскажу вашей жене, — Бейтс негромко рассмеялся. — Не люблю пить в одиночку.

Он наполнил рюмку Сэма и вернулся к столу.

Сэм уселся поудобней. В сумерках лицо его собеседника выглядело неясным серым пятном. Снова ударил гром, хотя молния перед этим не сверкала. В полутемной конторе все казалось спокойным и мирным.

Глядя на полного мужчину, слушая его, Сэм начал испытывать угрызения совести. Бейтс выглядел так обыкновенно! Трудно было вообразить, что он во что-то замешан.

И во что именно, если все же замешан? Сэм не мог даже предположить. Он знал, что Мэри похитила деньги, провела ночь в этом мотеле и уронила в душе серьгу, испачканную кровью. Но она могла просто удариться или поранить ухо, когда соскочила сережка. Да, а после этого преспокойно уехать в Чикаго, как, судя по всему, считали Аброгаст и шериф Чамберс. Если быть до конца честным, то следовало признать, что Сэм на удивление мало знал о своей невесте. В каком-то смысле даже ее сестра казалась ближе и понятней. Хорошая девушка, только чересчур горячая, импульсивная. Все время делает поспешные выводы, строит какие-то авантюрные планы. Вот как недавно: взбрело ей в голову обыскать дом Бейтса, так еле удалось отговорить. И хорошо, что удалось. Обыск — дело шерифа. Может, все это вообще ошибка. Во всяком случае, поведение Бейтса не давало повода заподозрить, что у него нечиста совесть.

Тут Сэм вспомнил, что должен не сидеть истуканом, а поддерживать разговор.

— Вы оказались правы, — пробормотал он. — Дождь действительно очень сильный.

— Мне нравится шум дождя, — сказал Бейтс. — Особенно сильного. Слушаешь, и становится как-то весело, знаете ли.

— Никогда не думал о дожде с такой точки зрения. Но для вас, наверное, и дождь желанное развлечение.

— Не знаю. На нашу долю развлечений выпадет не так уж мало.

— На “нашу”? Вы же, по-моему, говорили, что живете здесь один?

— Я говорил, что управляюсь с мотелем один. Но принадлежит он нам обоим. Мне и моей маме.

Сэм чуть не поперхнулся. Затем опустил руку, крепко сжимая пальцами рюмку.

— Я не знал…

— Конечно, не знали — откуда вам? Об этом никто не знает. Это все потому, что мама никогда не выходит из дома. Ей нельзя бывать на улице. Видите ли, все считают, что она умерла.

Голос Бейтса звучал буднично. В полумраке Сэм не видел его лица, но не сомневался, что и оно абсолютно спокойно.