— Широкораспространенное и простительное заблуждение, Маккабрей. Во-первых, видите ли, к началу великой охоты на ведьм XVII века — известной лучше всего именно потому, что подоплека их была политической, ибо, как видите, предполагалась некоторая конфронтация между Высокой Церковью[94] и папистами-роялистами, которые, как ни странно, должны были относиться к Древней Религии терпимее (вероятно, знали, как ею пользоваться?), с одной стороны, и пуританами — с другой: эти предпочитали рассматривать ведовство как пристройку к Риму; так вот, к этому времени, как я уже сказал, серьезные ведьмы тщательнейшим образом попрятались в подполье, а на поверхности остались только те немногие старые грымзы, что практиковали чуточку гётевской магии, дабы помогать подружкам-соседкам да вправлять мозги своим жалким гонителям… Итак, в руководстве по охоте на ведьм утверждалось, что у ведьмы всегда бывает дьяволов сосок, посредством коего она и кормит свой талисман. И вот несчастных старых куриц связывали и наблюдали за ними — в уверенности, что стоит талисману проголодаться, он явится за пайкой. Большинство старух — и до сего дня — живет с кошками; и у большинства старух имеется родинка или бородавка-другая, это все знают. Понимаете? Больше того, тут у нас древняя путаница: словом «кошка» также обозначается плетка, вроде тех, которыми ведьм секли. (Да и вы в детстве, должно быть, играли в кошки-мышки? Нет?) Короче говоря, можете быть уверены: самый популярный и эффективный талисман ведьм — жаба, а вовсе никакая не кошка. «Был», должно быть, следует прибавить. Или, скорее, «полагали, что был», — неубедительно закончил Драйден. Та теплота, с которой он защищал жабу, подвела меня к тревожному подозрению, что тщательный обыск его апартаментов наверняка выявит где-нибудь комфортабельный виварий, просто лопающийся по швам от маленьких бесхвостых амфибий.

— Что ж, Джон, — веско сказал я. — Все это крайне захватывающе, и я более чем благодарен за предоставленный вами обзор того, как работают мозги этого малого и все такое, но теперь, мне кажется, нам стоит подумать о медикаментозном лечении и прочем, нет? То есть для вас это, без сомнения, чарующий оживший фольклор, а на Джерси жены двух моих хороших друзей подверглись кошмарным нападениям, и одной, если я не ошибаюсь, грозит серьезное душевное заболевание. То есть, я целиком и полностью за беседы о старых обычаях и первым готов вступить в Общество охраны танца кряк-и-вяк местечка Журчащие Струйки и тому подобного, но не станете же вы переводить деньги в Фонд сохранения практики ритуального удушения, правда? На мой взгляд, этого парнягу нужно остановить. Или я старомоден?

— Ах, Маккабрей, Маккабрей, — произнес Драйден — как смешно это прозвучало, словно бы через дефис, — вам никогда не хватало терпения на духовность. Помню, как вас временно отчислили на втором курсе, не так ли, за…

— Да.

— И затем еще раз, на последнем за…

— Да, Джон, но имеет ли это отношение?..

— Да, разумеется, нет, вы совершенно правы. Вам нужны лекарства, я это понимаю — и очень хорошо понимаю. Так, дайте подумать. Допустим, злоумышленник (и у меня нет ни грана сомнения, что это так) должным образом натаскан во всех побочных тонкостях этой внушающей ужас религии. Обуздать его, следовательно, можно несколькими способами. Во-первых — и это легче всего — обычной солью (каменная лучше), изобильно просыпанной у всех входов в комнату — на порогах, подоконниках, очажных плитах и даже фрамугах и вентиляционных заслонках. Во-вторых, считаются действенными гирлянды дикого чеснока, которыми обвешиваются вышепоименованные отверстия, однако вам придется очень постараться найти на Джерси — да и вообще где бы то ни было — дикий чеснок в это время года, а запах его поистине чудовищен.

— Я знаю. Пытался есть диких уток, им кормившихся. Их отвергает даже помойный бак.

— Воистину. В-третьих — и это средство неизменно почитается самым верным, — лицо, опасающееся визитов ведьмы или колдуна, должно ложиться в постель, крепко сжимая распятие, изготовленное либо из дерева, либо — что гораздо полезнее — из одного или обоих благородных металлов, золота и серебра: лучше всех бывает крест, сделанный из твердейшей породы дерева, например, черного или железного, с золотой и серебряной инкрустацией. Лицо это должно вызубрить простое заклинание, которое следует прочесть посланцу Желанного… кхрм… то есть, Пагубного, и я вам его сейчас продиктую.

— Послушайте, Джон, вы меня простите, но мне кажется, мы подходим не с той стороны. Для начала, у меня нет ни малейшего намерения распространять заклинания или дорогостоящие распятия среди всех насиловабельных женщин в приходе Св. Маглуара. Далее — нам желательно не только не пускать мерзавца в спальни, но, по возможности, изловить его — убить, если потребуется, но любой ценой остановить его навсегда.

— Ох господи, но это же совершенно другое дело. Послушайте, совсем не нужно его убивать, если без этого можно обойтись: если он вдруг окажется последним живым носителем весьма древнего знания, мы даже не имеем возможности судить, инициировал ли он в Шкуру Черного Козла преемника. Нет-нет, нужно постараться его не убивать. Да и в любом случае, это может оказаться несколько затруднительным, хе, хе.

— Знаю. Я подумываю заказать коробку серебряных пуль.

— Ну честное слово, Маккабрей! — вскричал он, весело хлопнув в ладоши. — Вы всегда были изобретательным малым, даже Декан так сказал, когда вы чуть не выиграли Ньюдигейт[95] тысячей строк, списанных из «Ченчи» Шелли[96]. Это ведь тогда вас отчислили?

— Нет, я разыграл гамбит с «юношеской шалостью». Прокторы взяли с меня пятьдесят фунтов. Уплатил папаша. Я пригрозил жениться на барменше, если не заплатит.

— Ну вот, видите. Изобретательно. Но все же нет, постарайтесь его не убивать. Что же до поимки, я и вправду не могу вам ничего посоветовать. Он будет наделен Дьявольской хитростью, понимаете, к тому же, в его распоряжении окажутся всевозможные ресурсы, измерить кои нам просто не под силу. Все зависит, бывал ли он в Хоразине[97]. — Похоже, он разговаривал сам с собой.

— Хоразине?

— А, да — ну, это просто академическое отступление, вообще-то не по нашей теме. Это место, упомянутое в Библии, в наши дни там просто навалены курганы, как мне рассказывали, — и люди туда ездят — вернее, деятели вроде вашего ведьмака туда ездят, — чтобы, так сказать, завершить образование.

— Что-то вроде творческого отпуска? — подсказал я.

— Истинно, ха, ха. Очень хорошо. Да, туда вообще-то ездят, чтобы отдать дань уважения Кое-кому. Называется «Peregrinatio Nigra», Черное, знаете ли, Паломничество.

— Спасибо, — съязвил я.