— А как же глаз?

— А что с ним?

Интеллигент опустошенно снялся со стула и обреченно вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Майор выждал пять минут, потом подошел к двери и высунул голову в коридор.

— Проскурин!!! Ко мне, сию же минуту!!!

Ждать пришлось несколько минут. Младший лейтенант Проскурин не спешил.

Майор Скоров не стал садиться за стол, а подождал его, накапливая ярость ходьбой по кабинету.

Как только худой высокий лейтенант зашел в кабинет, низенький, коренастый Скоров сгреб его за рубашку и прижал к стене.

— Слушай сюда, мудак: ещё раз ты спихнешь своего «клиента» на кого-либо ещё, я тебя пинками отсюда вышибу!

Лейтенант попытался было снисходительно улыбнуться. Скоров терпеть не мог подобные ухмылки. В полиции все решали связи — родственные и иные. Это считалось нормой. Но иногда норма переходила все границы.

Он выпустил лейтенанта, и коротко ударил его по печени. Тот охнул, и упал, согнувшись пополам.

Отдуваясь, майор сел на корточки рядом.

— Ты думаешь, если с разбегу целуешь чью-то жопу наверху, то можно не работать, сучонок? Что можно людей мурыжить по нескольку часов в коридоре? Из-за таких, как ты, сука поганая, мы уже больше года возимся с этими убийствами в поездах. Короче, завтра утром я напишу на тебя рапорт. Тебя не уволят, конечно. И даже запись в личное дело не сделают. Но разбегаться и целовать жопу придется быстрее. Пшел вон отсюда, гондон!

Через несколько минут, успокоившись, он глотнул воды из оставленного интеллигентом стакана, и взглянул на часы. Почти полдень. Ночное дежурство, полностью, с его точки зрения бессмысленное, давно закончилось. В прежние времена он бы обязательно остался работать до вечера. Работы всегда было столь много, что казалось — стоит только упустить её на один день, и потом не справишься.

Спустя годы и два развода, он понял, что работы полно всегда. Даже если делать её круглые сутки. Скорее, наоборот: чем быстрее и больше её делаешь, тем скорее она накапливается вновь.

Поэтому майор Скоров без малейших угрызений совести направился домой. Спать ему, впрочем, вовсе не хотелось. Хотелось выговориться.

Достав сотовый, он набрал номер:

— Здравствуй, святой отец. Грехи на мне лежат.

— Тяжелые, грехи-то? — послышался в трубке голос отца Андрея.

— Тяжелые, — вздохнул майор.