Пока колонна отступала под ненадежное прикрытие двух повозок, часть индейцев вскочила на проворно выведенных из укрытия лошадей и с гиком помчалась на растерянного врага, на скаку стреляя из «винчестеров». Впереди несся Адам.

В ближнем бою в ход пошли индейские палицы и ножи. Полегла еще добрая дюжина сторхэмцев.

Когда люди Сторхэма немного опомнились — частью заняли круговую оборону, частью спешились и залегли за камнями, — индейская кавалерия организованно развернулась и отступила в укрытие. Перестрелка же продолжалась. Пыль, дым, крики, стоны раненых и умирающих, храп агонизирующих коней…

Через несколько минут установилась тишина. Первая атака закончилась без серьезных потерь. Абсароки успели унести с поля боя своих раненых — их оказалось только четверо, притом их раны были не слишком серьезны.

Спрятавшись за камнями и в окопчиках, индейцы хладнокровно ждали контратаки сторхэмцев, изредка постреливая, когда те делали попытки перегруппироваться.

Как ни странно, самого Неда Сторхэма во время боя никто не видел. Правда, в свалке некогда высматривать вожака, да и трудно было кого-либо узнать в сразу же поднявшихся тучах пыли. Было непонятно и то, кто руководит разбойниками сейчас.

Однако уже через нескольких минут они с воинственными криками появились из-за повозок и валунов и поскакали прямо на позиции индейцев. Адам понял, что ими руководит именно Нед Сторхэм — только он, человек горячий, но без какого-либо военного опыта, мог отдать приказ о самоубийственной лобовой атаке. Любой военный пожалел бы своих людей. А Нед уповал на превосходство сил и вооружения и готов был растратить хоть половину наемников, лишь бы побыстрее одержать победу и прорваться в желанную долину Аспен.

Исход такой атаки был ясен с самого начала. Индейцы встретили скачущих узким фронтом всадников шквалом огня — и те, понеся огромные потери, смешались и повернули обратно.

После этого сторхэмцы на протяжении нескольких часов ничего не предпринимали. Индейцы стреляли, если кто-то из врагов неосторожно высовывал голову из-за камней, — этим все и ограничивалось.

В отряде Адама стали поговаривать о том, что Нед, очевидно, послал в форт Эллис за подкреплением. Уж очень тихо вели себя его люди.

— Да, похоже, они действительно ждут подкрепления и ничего пока предпринимать не будут, — сказал Адам, обращаясь к лежащему рядом Джеймсу.

— Будто их, дураков, мало, — отозвался Джеймс. — По-моему, они выжидают темноты, чтобы смыться.

— Возможно. Но они вернутся. Другой дорогой, в другое время. А гоняться за ними — нас слишком мало. — Адам с отвращением плюнул.

— Если Сторхэм не послал за подкреплением, — сказал Джеймс, — то мы имеем шанс покончить с ними прямо сейчас. Окружим их, в темноте и перещелкаем.

— Сторхэм — старая лиса, — возразил Адам. — Его голыми руками не возьмешь. Раз он не отступил сразу, значит, послал за помощью в форт Эллис. Нам нельзя ждать темноты — к этому времени сюда привалит весь форт и силы Сторхэма могут удвоиться.

Все это было достаточно маловероятно. На самом деле Адаму попросту претила бездеятельность. Он хотел решить все разом, не дожидаясь темноты и не рискуя упустить Сторхэма.

— Я их атакую. Прямо сейчас, — сказал он. Джеймс осуждающе покачал головой. Но возразить было нечего. Выжидательная тактика в данном случае могла действительно обернуться против них.

Психологическая лобовая атака лавой требует исключительного мужества. Но для храбрых и очень слаженно действующих индейцев она является эффективным оружием. Адам в двадцать лет был среди вождей племени, то есть неоднократно доказывал безумную личную отвагу. Он и сейчас уповал на то, что боги, по старой памяти, не отвернутся от него и даруют победу в награду за его дерзость.

Во время военных действий наряд абсарокских воинов был предельно скромен: кожаные штаны и раскрашенный голый торс, а в холодное время года — еще что-то вроде свободной рубахи. В интересах маскировки никаких броских цветов, в том числе и при раскраске тела. Но в притороченной к седлу сумке имелась смена на случай возвращения домой с победой: пестрая рубаха и яркие краски для тела.

Сейчас Адам достал из своей сумки парадный наряд — вышитые красным узором штаны, пестрая рубаха и куртка, отороченная волчьим мехом. Волосы он перевязал голубой лентой, за которую сунул два орлиных пера.