Оперативникам ничего не оставалось, как, проклиная все на свете, вновь вернуться на континент. Они высадились в Кале и двинулись в Ганновер. Там им вроде бы улыбнулась удача. Английский королевский кортеж был здесь и уезжать вроде бы пока не собирался.

Оперативники поселились в гостинице и принялись искать подходы к замку курфюрста, в котором остановились англичане. Заодно они посещали концерты в местной опере.

Дружинин смог услышать новую ораторию Генделя «Мессия». Хором и оркестром дирижировал сам композитор. Вернувшись с концерта, Игорь заявил друзьям, что теперь не будет ругать графа Сен-Жермена, сколько бы ни пришлось его искать. Удовольствие от того, что он слышал, перевешивало все.

– Интересно, что ты скажешь, если побываешь еще и на концерте Моцарта? – спросил Углов. – Небось заговоришь о том, что неплохо бы остаться в этой эпохе и каждый день наслаждаться музыкой великих композиторов.

– Может, я и правда сказал бы так, – ответил на это инженер. – Но вот беда, услышать Моцарта мне никак не удастся. Дело в том, друг мой, что автор «Реквиема» и «Волшебной флейты» еще не родился. Это событие произойдет только спустя пятнадцать лет. Так что я готов вернуться вместе с тобой и Ваней в нашу эпоху. Скажи только, когда это произойдет.

– Когда расследование закончим, тогда и произойдет, – нахмурившись, ответил Углов, которому почему-то не очень нравилось, когда его уличали в незнании таких элементарных вещей.

Кроме «Мессии», Гендель отметил свое пребывание в Ганновере постановкой в местном театре своей новой оперы «Юлий Цезарь». Дружинин с Ваней побывали на премьере.

Однако в другом, главном своем деле они так и не продвинулись, пока не могли допросить неуловимого алхимика. Сен-Жермен все время был окружен людьми, близкими к королю и курфюрсту. Простым торговцам – а оперативники выдавали себя именно за таковых – доступа в этот круг не было.

Да и вообще они старались не попадаться на глаза своему клиенту. Сен-Жермен был человек наблюдательный и запросто мог их заметить. Стоило ему после этого сказать курфюрсту, что его преследует шайка вымогателей и убийц, и друзья мигом оказались бы за решеткой. Так что им следовало действовать с предельной осторожностью.

Наконец тому же Дружинину в кабачке, расположенном рядом с оперой, удалось познакомиться с несколькими музыкантами из оркестра. От них он узнал, что орган, стоящий в местном соборе, нуждается в починке, а хорошего мастера никак не найдут. Инженер тут же заявил, что он разбирается в устройстве органа и готов приступить к работе.

Это была хорошая возможность попасть во дворец и приблизиться к свите короля. Георг Первый любил музыку, привечал хороших исполнителей и мастеров.

Инженер, окрыленный успехом, явился в гостиницу и сообщил друзьям, что уже завтра он, возможно, увидит великого Генделя совсем рядом с собой.

– Но еще важнее другое, – продолжил Дружинин после паузы. – Там же, в соборе, видимо, будет трудиться известный ученый, оккультист и алхимик. Это граф Сен-Жермен. Он вызвался заменить несколько деталей мозаики, украшающей окна собора. Так что у меня будет возможность увидеть сего незаурядного человека.

– Это, конечно, неплохо, – заметил Углов. – Но ведь знаменитый алхимик тоже тебя заметит и сразу узнает! Тогда, боюсь, тебе несдобровать.

– Увидит – еще не значит узнает, – изрек Дружинин афоризм собственного сочинения. – Я в конце концов когда-то умел неплохо маскироваться. Может, и в этот раз получится.

– Ну, хорошо, ты его увидишь, – не сдавался Углов, которому в этот вечер во всех новостях виделось одно плохое. – Но что тебе это даст? Ты что, будешь его там, в соборе, допрашивать?

– Нет, конечно, – отвечал инженер. – Но я услышу его разговоры с Генделем, с оркестрантами. Может, и король туда зайдет. Я кое-что узнаю об их планах, о порядках во дворце. Возможно, это поможет нам в конце концов попасть туда.

– Слушай, а почему ты уверен, что сможешь починить орган? – спросил Ваня. – Ты что, когда-то этим занимался?

– Нет, органы я не чинил, – признался Дружинин. – Но устройство его изучал, как-то познакомился из чистого любопытства. Так что я представляю, с чем столкнусь. Музыкальный слух у меня тоже есть, «ля» от «си» отличу. Так что не бойся, в грязь лицом не ударю. И уж, во всяком случае, вреда от моей починки точно не будет.