– Дык сама там всё здоровье оставила, ещё и мужа моего, Степана Лексеича, мануфактура эта в двадцать первом забрала: попал в ситценабивной станок, вытащили уже одни кровавые ошмётки. – И Клавдия Васильевна со вздохом перекрестилась на чёрно-белую фотографию в рамке, на которой она в возрасте лет тридцати в платочке на голове сидела рядом с усатым, в картузе мужиком, выглядевшим гораздо старше супруги. – Мы ж с ним оба с Псковской губернии. Приехали в Москву аккурат к войне с японцами да и устроились на мануфактуру. Подвальчик вот себе заработали на пару комнатушек. Детей двоих родили, сына с дочкой, ну энто ещё до революции. Дочь, как выросла, за военного вышла, они на Дальнем Востоке сейчас, а сын помер, под поезд попал, царствие ему небесное, Володеньке моему. – Опять перекрестилась, теперь уже на общее фото, где были изображены все члены семьи. – Чивой-то я разговорилась, пойду кашу готовить.
Оставшись один, я, с оглядкой на дверь, принялся рыться в вещах постояльца. Так, опасная бритва – вещь полезная. Обмылок дегтярного мыла в плотной бумаге – тоже сгодится. Это всё вкупе с удостоверением личности втиснулось в планшет, который я вместе с формой и оружием позаимствовал у Шляхмана. И кое-какая одежонка имеется. Причём, что приятно, на вид вроде мой размер. Натянул на гимнастёрку пиджак… Чуть маловат, но без гимнастёрки, думается, будет свободнее. Снял, отложил в сторону. Вот и сорочка, большой отложной, по моде, воротник, относительно чистый – откладываем к пиджаку. Брюки… Приложил к себе – коротковаты, по щиколотку, а на дворе не 60-е, стиляг ещё нет, тут мужики, как я заметил ещё по прибытии в прошлое, форсят в просторных штанах.
– Ой, чивой-то вы делаете?
Старушка как-то гармонично перескакивала с «вы» на «ты» и обратно. Сейчас, стоя в дверях, она с любопытством наблюдала за моими действиями.
– А-а… Это на экспертизу, образцы одежды, – отбрехался я. – Потом вернём, пусть жилец не переживает.
– Ну ежели на икспиртизу, то ладно. Каша стынет, товарищ милиционер.
Позавтракав, я объявил, что мне нужно сдавать дежурство, а посему отбываю в управление, прихватив с собой перевязанные бечёвкой образцы одежды Василия Матвеевича Яхонтова.
Переодеться удалось в одной из квартир готовящегося под снос двухэтажного дома старинной постройки, который обнаружился в паре кварталов от дома старушки Старовойтовой. Старинный московский дворик, словно списанный с картины Поленова. Дешёвенькая, засиженная мухами репродукция картины с указанием фамилии автора на нижнем канте висела у нас на кухне, и всё моё детство пейзаж ассоциировался с мамиными борщами, котлетами и пирожками с капустой и яйцом, которые ей особенно удавались. Пока эти дворики ещё существовали, в моём же будущем центр Москвы был практически полностью избавлен от них, будучи закатанным в асфальт. Ну хоть старинные особняки сносить не стали, сохранив историческое лицо города.
Форму сотрудника НКВД, перевязав всё той же бечёвкой, заныкал здесь же, в стоявшем в коридоре древнем шкафу. В середину свёртка спрятал кобуру с револьвером, туда же отправил и планшет, забрав из него бритву с мылом и удостоверение личности.
Жаль, нет зеркала, не могу себя оценить со стороны, но вроде одежонка Яхонтова выглядит на мне прилично. Плохо, что носков нет, оставил их в подвале, когда переодевался в форму Шляхмана. И не на портянки же ботинки напяливать, в самом-то деле, да и не надел бы – попробовал. Эдак ещё и мозоли натрёшь. Хотя… в карманах шляхманской формы я обнаружил несколько купюр и россыпь мелочи, так что носками можно обзавестись на каком-нибудь вещевом рынке.
Теперь я стал думать, как мне побриться. Насухую – это мазохизм. Выручила зрительная память, подсказавшая, что за забором в проулке была колонка. Подобрав с пола какую-то мятую чеплашку, я направился за водой. Только бы работала… Впрочем, судя по разлившейся рядом луже, вода подавалась.
Надавив пару раз на кривую ручку, я услышал, как где-то внизу зашумело, а спустя мгновение из крана ударила тугая холодная струя. А пить-то как резко захотелось! Тут же приник к струе, а напившись, набрал в посудину воды и, стараясь её не расплескать, направился обратно, поглядывая по сторонам – не хватало ещё, чтобы местные жители мной заинтересовались.
Бриться холодной водой, без зеркала и помазка – удовольствие малоприятное. Но хотя бы бритва прилично заточена, это помогло мне обойтись без серьёзных порезов. Ладно, морда вроде побрита, значит, моё сходство с Яхонтовым может и прокатить. Правда, фотокарточка физиономии Ефима Сорокина имеется и в моём деле, могут разослать ориентировки, так что от патрулей и прочих людей в форме лучше держаться подальше. Тем более праздношатающийся по центру столицы гражданин в рабочее время тоже может вызвать подозрение. Опять же, настоящий Яхонтов вернётся и может, не дождавшись повестки, самолично припереться в ближайшее отделение за документами. Ему могут и по шее настучать, а могут и дать ход заявлению о странном милиционере, конфисковавшем чужие удостоверение личности и одежду с бритвой и мылом. А если ещё сопоставят с моей особо опасной личностью, имеющей на своём счету два трупа высокопоставленных лиц… Так что людям в форме и впрямь лучше не попадаться.
А я бы прогулялся сейчас по Москве 37-го… В самом деле, не каждому выпадает возможность из 2017-го провалиться на восемьдесят лет назад, любопытно, как столица СССР выглядит в это время. Историей я никогда особо не увлекался, а потому имел лишь приблизительное представление о сталинской Москве, почерпнутое в основном из размещённых на каких-то форумах фотографий.
Жаль, что приходится шариться по таким трущобам, вместо того чтобы устроить себе полноценную экскурсию. Кстати, из Москвы однозначно надо валить, куда легче затеряться на просторах необъятной родины. Со спасением страны и оповещением товарища Сталина о событиях ближайшего будущего придётся обождать. Вряд ли до Кобы дойдёт информация от Ежова о странном человеке, прикидывающемся путешественником во времени. Хотя, с другой стороны, может и дойти, поскольку о гибели Фриновского ему наверняка доложат. Может и заинтересоваться историей этого дела. Мол, с чего это заместитель наркома лично повёл расстреливать арестанта? А может, и не заинтересуется, кто знает, вдруг тут и сам Ежов зачастую на тот свет людей отправляет, я, как человек, не столь тщательно изучавший историю этих лет, мог всего и не знать.
Попробовать добраться до Берии, вдруг он окажет содействие? Блин, что-то берёт серьёзное сомнение… Может, он и лучше Ежова, но на много ли?
Нет, лучше не рисковать. Вот только куда валить и чем заниматься? Документы по-любому придётся предъявлять, и не раз, где-то могу и спалиться…
Тут меня озарило. А не смыться ли мне из страны на несколько лет? Ну а что, раз мои патриотические потуги не хотят оценивать, а вместо этого норовят поставить к стенке, и прямого выхода на Сталина не имеется (опять же, не факт, что он мне поверит даже при личной встрече), то нужно заняться собственным обустройством, и желательно с комфортом. Я к вам, понимаешь ли, со всем сердцем, с открытой душой, а меня по мордасам. А я против, не хочу такого к себе отношения. Так что не обижайтесь, товарищи, если я на какое-то время покину СССР.
Да, это путь наименьшего сопротивления. Но пусть в меня тот бросит камень, кто предпочёл бы на моём месте биться лбом о стену, пока его не расстреляют в подвале Лубянки или Бутырки. Меня уже и там и там выводили на расстрел, с меня хватит! Так что идите вы все в… со своим морализаторством!
Так, и куда направим свои стопы? Германия отпадает, хотя мысль найти и завалить Адольфа приятно грела. Да, немецкий знаю, но не настолько, чтобы выдать себя за аборигена.