Им есть лишь одно спасение.

— То это сделает другой…

Убийство совести. Капитуляция.

— Что ты там бормочешь?

— Ничего… су ты с… мистер Маерс.

В комнате погасли даже отголоски тусклого света.

— Сейчас начнётся шоу.

***

Темноту прорезал лёгкий луч белого света. По тонкой тропинке к нему медленно, считая каждый шаг, прошла Амелия. Мягкий свет расширился и выхватил её странно притягательный наряд по ту сторону стекла. Чёрная чешуя на узких крепких трусиках отливала изумрудами. В полной тишине было слышно, как чешуйки трутся друг о друга. Мраморное тело скрывали розовые полупрозрачные ткани. На голове красовалась корона с расправленными во все стороны искуственными красными перьями. Она готовилась раздеться перед ним в страстном соблазняющем танце. В первый и в последний раз.

Луч света веером разошёлся на весь видимый спектр, тонкими ниточками проводя как будто срез гипсового слепка всего её тела. Амели протянула руки вперёд, вдохнула воздух крошечными лёгкими и замерла в ожидании электронной музыки.

Раздался треск записи металлического бубна и падающих друг на друга монет, которыми уже лет тридцать не пользовались. Сейчас эти звуки казались древними, как сам инстинкт размножения. В бой пошли барабаны. Небо невидимыми лучами озарили флейты и скрипка. Свет снова стал белым и единым лучом выхватывал отдельные части тела Амели, кружившейся в чувственной гармонии с самой природой звуков, бывших в её жизни слишком редкими гостями.

Ударил барабан.

Амели сбросила корону и, обмотав лицо тканью, двинулась к стеклу, покачивая бёдрами.

Рассыпался бубен.

Амели закинула ногу и, покачивая ловким тазом, расстегнула трусики и скинула их в темноту.

Упала флейта.

Амели развернулась спиной и ушла в темноту, откуда её прекрасные плечи и ягодицы вскоре выловил свет. Повернувшись боком, она приспустила ткань с плеча, поиграла ею и так же легко и бесшумно отбросила её в пасть темноты.

Скрипка сорвалась на крик.

Под её нервные раскачивания Амели затрясла грудями и коснулась пальцами лобка. Сделав несколько сдавленных вдохов, она умело водила руку кругами, пока через стекло до Марка не донёсся лёгкий вздох удовольствия. На пальцах у неё появилась странная скользкая и вязкая жидкость. Амели вжала нежный животик и, поднеся пальцы к губам, облизала их.

Сжав свои будто изваянные из камня груди, она закрыла глаза и потёрла их друг о друга. Стикини с шелчком один за другим соскочили, обнажая пепельно-серые соски.