Мутант. Фрик. Зверюшка. Кукла.
Эти слова проносились перед её глазами. Мысленно она уже видела, как её посадили в клетку, кололи антибиотики, а затем новый хозяин избил её плёткой в каком-нибудь подвале в особняке и оставил там умирать, в тишине и сырости.
Когда Марк закончил, она, контуженная, не слыша своего голоса, спросила…
— За что вы так со мной?
— Я обещал сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
— Чего же вы хотите?
Немного помедлив, Марк торжествующе стёр салфеткой капли супа из баранины (Нери так и не притронулась к своей порции) и выдавил:
— Мне нужна Амели Престейн.
Тишина в ушах стала слишком громкой.
Оба послушно выполнили указание.
Прозрачное желе плотно обволокло лица чёрного мужчины и женщины, упорно старавшейся скрыть свои половые признаки.
Обоих полили из шести шлангов с полусухим обеззараживателем.
— Должна предупредить вас, что Амели очень… повторюсь, ОЧЕНЬ нежное и… хрупкое существо. Не смотрите на все эти… перья. То, что вы сейчас увидите — не более чем реклама.
— Зачем тогда весь этот цирк?
Цирк? — подумала Стардаст — как точно он описал происходящее.
— Вам не позволено прикасаться к ней. Пусть даже под угрозой смерти, поняли? У Амели очень ранимое тело, не снаружи, но внутри… у неё нет ни врождённого ни приобретённого иммунитета. Нам удалось вживить в её ткани Плесень, некогда выкосившую половину населения планеты. Лишь для носителей её редкого гена она не представляет опасности. Эта операция позволила ей ограничиться чуть меньшим числом очистительных систем и сейчас Плесень… — тут она осеклась — В общем, вам нельзя её трогать. Тело у неё чувствительное, как у огненной саламандры, понимаете?
Он отлично понимал. В детстве у Марка была такая саламандра в прозрачном террариуме и как-то раз он принёс её в школу в кружок природоведения. Все восхищались ею, кто-то даже покормил, при дыхании животик её забавно поднимался и опускался, перемежая кожные складки. Но стоило ему уйти на обед… вернувшись, Марк обнаружил её трупик, перевёрнутый кверху горящим пузиком, животик больше не вздымался. Марк тогда очень долго и горько плакал.