— Ведь так, Ваня?

— Эээ… да!

Иван Сомов закивал, соглашаясь с моими словами. Парень выглядел оглушённым, слегка шокированным. Надин яростный выпад заставил его отступить к самым ступеням (я даже волновался: как бы он не оступился и не покатился кубарем вниз). Ваня уже не выглядел надменным и уверенным в своей правоте. Он явно не ожидал от Нади подобного напора. Я отметил, что юноша пока не дорос до того, чтобы на равных спорить с взрослыми женщинами (в особенности с теми, которые защищали детей). Но порадовался, что тот оказался благоразумным: Иван не перешёл в споре на крики и оскорбления, чем заслужил моё уважение.

Я попросил Мишину маму вернуться в квартиру — прикрыл за её спиной дверь.

Спросил у Сомовых:

— Ну что, господа-товарищи, проблема решена?

— Решена, — ответил Вовчик.

Обернулся.

— На! Забери.

Он сунул деньги брату в руку — тот безропотно взял банкноты.

Иван Сомов посмотрел на две десятирублёвые купюры, ухмыльнулся.

— Так сколько, говорите, такая тенниска стоит? — спросил он.

— Ты чё, так и не понял?! — воскликнул Вовчик. — Это тёти Надин подарок! Сам ведь слышал!

Ваня выставил перед собой руку, будто отгородился от брата.

— Спокойно, малой, — сказал он. — Носи свой подарок. Никто у тебя его не отбирает.

Он вновь хитро улыбнулся.

— Забыл, что велел нам батя? — спросил он. — Отдать деньги за рубашку. Он не говорил, что именно за твою. И раз твоя нам досталась бесплатно, то у нас теперь есть деньги ещё на одну. Сечёшь, малой? Или ты сам объяснишь папаше, почему мы его ослушались?

Вавчик нахмурился, переступил с ноги на ногу.

— Зачем мне ещё одна рубашка? — спросил он.

— Не тебе, балбес! — сказал Иван Сомов. — Вторая — для меня.