Раз два видения и реальность связаны… Я сосредотачиваюсь на будуаре. Я в нём заперта, но в то же время в я свободна в своих движениях. Я хватаю с тумбочки роскошную мраморную вазу и швыряю в стекло. Это сон, совсем не обязательно, что камень разобьёт хрупкое стекло, но всё же законы природы срабатывают. Моё отражение покрывается сетью трещин, ломается, разлетается, а вместе с ним ломается и разлетается весь будуар, на меня наваливается тьма, но с ней проще. Я не позволяю ей себя поглотить и усилием воли просыпаюсь. Я всё также стою перед бронзовым зеркалом, ладони продолжают тонуть, а сон, где я тону в болоте, продолжается, но у меня больше нет сомнений. Да, болото хлюпает и тянет, но я помню, где осталась твёрдая земля, надо проплыть всего-то три-четыре метра.

— Мирта, помоги мне!

Светлячки слетаются на крик, и освещают фигуру тонущего Ринона.

Я колеблюсь, а он снова и снова выкрикивает моё имя. С каждой секундой промедления болото тянет меня сильнее. А я всматриваюсь в лицо тонущего. Бледный до белизны, с синеватым отливом, черты искажены, у живых таких не бывает.

— Ты уже мёртв, — отвечаю я тихо, не для него, для себя. Расстояние такое, что услышать мой шёпот он не должен.

— Мирта!

Он мёртв, и я даже не уверена, что вижу его настоящего. Он такой же ненастоящий, как это болото, всего лишь битва воображения и магии.

Крик душераздирающий, но я упрямо гребу к берегу. Поддамся — его не спасу, а сама погибну.

Ступни увязают в иле, я выдёргиваю и делаю шаг, каждый следующий легче предыдущего.

Крик стихает. Я запрещаю себе оборачиваться, потому что знаю, что увижу — как он безвозвратно уходит под воду.

— Я уничтожу тебя, — твёрдо обещаю я.

Она, та кто создала этот кошмар, слышит.

— Я заберу его у тебя, — отвечает она со смехом.

Голос звонкий, будто перезвон сосулек. Меня мороз по коже пробирает.

Я всё-таки оглядываюсь. Болото исчезло, а вместе с ним исчезает и второй сон. Я под землёй в древних руинах погибшей цивилизации, передо мной бронзовое зеркало, которому невесть сколько тысяч лет, я прижимаю ладони к поверхности, чтобы оно не упало.

Я отталкиваюсь, встаю на ноги.

— Мирта? — в голосе Лоны испуг.

— Знаешь… Я решила, что мне не нужна красота.

Лона не дослушивает, бьёт без предупреждения боевой магией. Я успеваю удивиться. Насколько же я их напугала, что они отказались от идеи выдать мою смерть за несчастный случай? Я выставляю щит. Не тот, которому учил меня папа, а щит, показанный Рамисом специально для меня. На сложное плетение теряются драгоценные секунды, от первого удара приходится просто увернуться, зато щит почти не требует энергии, и он не принимает удар на себя, как обычный, а отводит атаку. При удаче ещё и обратно отправляет.

Оставаться к комнате с Лоной не вариант. Уходить в расчищенные коридоры? Нет, я просто загоню себя в тупик, в руинах я не ориентируюсь. Надо на поверхность, а там уж разберусь.