— Я мужчина, мадам! — надменно заявил Хью. — А мужчине позволено делать все, что ему нравится и не выходит за рамки закона. Тогда как добродетельная женщина должна при любых обстоятельствах хранить целомудрие.

Изабелла запустила в своего мужа кубком.

— Ты настоящий осел! — воскликнула она. — При чем тут, черт побери, твой пол? Я не буду с тобой говорить, пока ты не образумишься. Я ложусь спать. — Она улеглась в постель и повернулась к нему спиной.

Хью был ошеломлен. Первым его побуждением было схватить ее и ударить. Но, к его чести, он этого не сделал. Он просто вышел из спальни, не сказав ни слова.

На следующее утро Алетта и Рольф заметили, что между хозяином и хозяйкой Лэнгстона что-то неладно. Когда они вышли из зала, Алетта печально взглянула на мужа.

— Боюсь, Рольф, что счастливой жизни нам уже не видать. Похоже, моя дочь всерьез поссорилась со своим мужем. Как ты думаешь, им можно помочь?

— Если и можно, — ответил Рольф, — то это только в их руках, дорогая моя. У них обоих тяжелый характер. Изабелла слишком упряма, Хью слишком горд. Мой долг — управлять Лэнгстоном, твой долг — присматривать за нашими детьми и маленьким Хью и не переживать слишком сильно из-за предстоящей войны между Хью Фоконье и Белли из ада.

— Не называй ее так! — прикрикнула Алетта на своего мужа, который рассмеялся, встретив такой отпор. — Я никогда не прощу Старого Альберта, да упокоит Господь его душу, за то, что он дал моей Изабелле это отвратительное прозвище!

Этим вечером Хью не вернулся в зал. Алетта в беседе с дочерью тщательно подбирала слова, но оказалось, что беспокоиться ей не о чем. Судя по всему. Изабелла в данный момент больше всего интересовалась своим сыном. Она целый день играла с ним, а вечером сама уложила в постель. Она не хотела переселять маленького Хью из детской в Новой башне: ему было веселее в компании сыновей Алетты. И эту ночь Изабелла тоже провела в одиночестве в своей спальне.

Утром Белли вышла в зал и обнаружила, что Хью сидит за высоким столом. Он был очень бледен и потягивал какое-то питье из серебряного кубка.

— Ты нашел себе любовницу из сельских девушек? — не без ехидства спросила она, знаком велев служанке принести завтрак.

— Я провел ночь в одиночестве, — ответил Хью.

— Похоже, ты провел ночь в обществе отвратительного вина, милорд. Ты весь белый как простыня, — заметила Белли.

— Что за тревога в твоем голосе, Белли? — пробормотал он. — Ты скучала по мне этой ночью? Я мог бы прийти к тебе, но твой острый язычок и крутой нрав мне помешали.

— А мне мешает твое высокомерие, — фыркнула Белли. — Спи, где тебе вздумается, милорд. Меня это не волнует. — Она протянула руку к своему кубку.

Хью перехватил ее запястье.

— Хватит, Белли. Мне надоело твое дурное настроение.

— А мне — твоя надменность, милорд, — ответила она. — Отпусти меня, Хью. Я просто собираюсь выпить сидр, а не выливать его тебе на голову. Ты поставишь мне синяк. Разве можно быть таким грубым? — Она вырвала руку.

— Гай Бретонский был куда более утонченным, не так ли? — произнес Хью.

— Ты невыносим, — устало проговорила Изабелла. Внезапно ее голос стал спокойным и размеренным. — Гай умер, Хью. Если бы он не принял на себя удар, который Вивиана предназначала мне, то меня бы не было в живых. Ты предпочел бы, чтоб я умерла вместе с ребенком, которого ношу под сердцем? Как ни странно, мы с тобой оба в долгу перед ним.