– Доказательства? Какие могут быть доказательства, когда весь мир против России. Не может быть, чтобы все были не правы, а кто-то один прав.

– Может.

– Это как?

– Ты назвал меня «овечкой». Но у овечки, заблудившейся в лесу и у стаи волков – разные правды. У них по любому овечка виновата. Всегда.

Винсент:

– Саня! Да отстань ты от него! Пусть сидит, наслаждается видом трупов. А я не могу. Мне надо накатить. Блин!

И Винс вернулся к столу.

– Ничего! Мы ещё разберёмся с тобой, тварь!

– От твари слышу. Вали давай! Тебя зовут.

– Саня! Иди уже!

Услышав перепалку сюда прибежали Соня с Агнией.

При виде мёртвого у Агнии случилась истерика. Соня тихо присела в кресло и приложила руку к губам.

– Господи! Кошмар какой!

Саша не стал никого успокаивать и ушёл. Заглянув в «диванный» отсек, он сказал:

– Настя. Там… Фима.

Девушка, которая дольше всех остальных приходила в себя после отравления, с трудом поднялась и, опираясь на руку Амалии, дошла до кресла, в котором лежал её жених.

Увидев его безжизненное выражение лица, она тихо потеряла сознание. Крепкие руки Амалии подхватили её и унесли назад. По пути Мала высказала Саше, всё, что о нём думает. Самым ласковым словом в этом экспромте было существительное «дебил».

– Стас! Алиса тоже? – указала Соня на девушку, повернувшую голову к иллюминатору. На первый взгляд казалось, что она что-то разглядывает за бортом.

Стюард, сжав губы, молча покачал из стороны в сторону головой. Агния затряслась, из её глаз хлынул новый поток слёз. Стасу пришлось отпаивать её успокоительным.

Винсент, выпив очередную порцию, встал и заглянул через высокую спинку кресла в отсек, где ревели девушки.