Произошло это следующим образом. В 1896 году М.И. Ульянова, приезжавшая в Петербург для ухода за конечно же «больным» и томившимся в тюрьме братом, познакомилась с юной и пылкой студенткой медицинского вуза Надеждой Вольфсон, мечтавшей стать революционеркой. Уезжая по делам в Симбирск, Мария Ильинична столкнулась с проблемой: кого оставить вместо себя? Ведь за братом, который, согласно тюремной легенде, был чуть ли не смертельно болен, требовался постоянный уход. Студентка Надя Вольфсон с большой готовностью приняла на себя эти обязанности и некоторое время навещала Ленина под видом его «невесты», оставалась на продолжительное время наедине с ним (в те царские, «лютые» времена такие вольности в российских тюрьмах почему-то не возбранялись), снабжала продуктами и медикаментами.
Поль Дюкс познакомился с ней случайно в ноябре 1918 года. Переходя ночью советско-финскую границу, он сильно промок, ударивший утром мороз едва его не погубил. С обмороженными ногами он пришел к врачу, к которому порекомендовал обратиться Уаильдо, находящийся в Петрограде председатель американского христианского союза молодежи. Врачом этим оказалась Петровская… Она стала его любовницей и лучшим агентом. Фактически Петровская замещала Дюкса, когда он уходил в Финляндию для передачи в «Интеллидженс сервис» очередного донесения.
Поль Дюкс обучил Надежду Владимировну методам конспиративной работы. Сам он владел ими довольно успешно. Находясь на нелегальном положении, жил попеременно на четырех явочных квартирах, разбросанных по городу, имел разные документы. Даже многие лучшие агенты не знали его подлинного имени. В зависимости от обстоятельств он представлялся то Павлом Петровичем, то Павлом Ивановичем, то Сергеем Ивановичем Савантовым (именно так он назвал себя при знакомстве с Петровской), то как-либо еще. Хорошо владел искусством изменения внешности: часто носил парики, наклеенные усы и бороду. Под видом солдата-фронтовика, в поношенной долгополой шинели и старенькой папахе имел обыкновение по ночам вместе с красногвардейскими патрулями сидеть у костров на улицах Петрограда, вел с солдатами длинные разговоры о положении на фронтах, о контре, которая угрожает городу… Так он сам изучал обстановку, выяснял настроения среди войск, охранявших Петроград.
Дух строжайшей конспирации насаждался Дюксом среди всех членов резидентуры, которая была разбита на «тройки» – каждый человек знал не больше двух других и имел свою кличку. У Петровской их было две: «Мария Ивановна» и «Мисс».
Безнаказанность продолжительной шпионской деятельности притупила у Надежды Владимировны чувство опасности, и однажды она чуть не «провалилась» при попытке прямо на своей квартире завербовать в «Национальный центр» бывшего царского офицера. Тот поначалу согласился, но потом перетрусил, пошел в ЧК и все рассказал. Петровскую немедленно арестовали… Она обратилась к старым знакомым в высокие инстанции, объяснив, что бывший офицер неправильно ее понял. Нетрудно догадаться, что в числе первых, кому она пожаловалась на свою несчастную судьбу, был старый ее знакомый, кому она скрашивала тюремную отсидку – Владимир Ильич Ленин. Пролетарский вождь ее вспомнил и, конечно же походатайствовал перед тюремщиками. Уже вскоре Петровская была освобождена.
В интересах конспирации все агенты резидентуры Дюкса официально оформились на работу в различные советские предприятия и учреждения. Кроме того, дня облегчения руководства агентурой в Петрограде Дюкс сосредоточил своих людей в кооперативах «Мирный труд» и «Заготовитель», официально зарегистрированных как коммерческие предприятия. Деньги, вырученные этими кооперативами, поступали к Дюксу.
Таким образом, следует признать, что английская разведка в 1918–1919 году создала в нашем тылу довольно боеспособную антисоветскую агентурную сеть, которая могла в любой момент поддержать готовящееся наступление войск генерала Юденича на Петроград.
Но целенаправленная и последовательная работа Поля Дюкса в этом направлении была довольно основательно подорвана (конечно, не специально) несвоевременным наступлением на Петроград войск генерала Родзянко. Этот неудавшийся диктатор явно переоценил свои полководческие возможности и без согласования с Юденичем и англичанами в мае 1919 года повел из Эстонии свой «Северный корпус», а точнее остатки разбитой под Псковом и Нарвой белой армии. Но просчитался: «остатки» снова потерпели поражение, только теперь под Петроградом. Ох уж эта извечная привычка русских патриотов – оттолкнуть локтем соседа при распределении лавровых венков!
Однако и «Национальному центру», направляемому Полем Дюксом, не терпелось выступить против ненавистной советской власти. Поэтому, даже будучи неподготовленным к тайному сотрудничеству со штабом Родзянко, не имея с ним налаженной связи и скоординированного плана действий, «Национальный центр» все-таки подключился к родзянковской авантюре. И потерпел тяжелое поражение.
В срочном порядке было проведено несколько террористических диверсионных актов: раздались взрывы на железнодорожных станциях, были повреждены важные коммуникации, взорваны продовольственные и военные склады, мосты. Вспыхнули бунты на фортах «Красная горка», «Серая лошадь» и «Обручев». Здесь практически все коммунисты были или расстреляны, или арестованы. Но ни Кронштадт, ни другие форты не поддержали мятежников, и 16 июня их сопротивление было подавлено.
Не увенчались успехом и попытки Поля Дюкса наладить четкую связь между «Национальным центром» и штабом Родзянко. Этому помешали действия петроградских чекистов.
…Красноармейский секрет, укрывшийся в буйной летней зелени в окрестностях города Луги, заметил человека, одетого в солдатскую гимнастерку и потертые галифе, который, ежеминутно оглядываясь, двигался в направлении Эстонии.
– Эй, – крикнули ему красноармейцы, – назови пароль!
Незнакомец, видно сильно испугавшись, сначала замер, а потом кинулся бежать, но тут же был сражен меткой красноармейской пулей. При обыске вещей убитого была найдена записка, содержание которой весьма заинтересовало чекистов. «Генералу Родзянко или полковнику С. при вступлении в Петроградскую губернию вверенных вам войск могут выйти ошибки и тогда пострадают люди, секретно оказывающие нам весьма большую пользу. Во избежание подобных ошибок просим вас, не найдете ли возможным выработать свой пароль. Предлагаем следующее: кто в какой-либо форме или фразе скажет слова «во что бы то ни стало» и слово «ВИК» и в то же время дотронется рукой до правого уха, тот будет известен нам…» В конце записки стояла подпись: «ВИК».
Петроградские чекисты предприняли немало усилий, чтобы разыскать человека, подписавшего эту записку. Было ясно: этот человек стоит во главе подпольных контрреволюционных сил и стремится выйти на связь с генералом Родзянко для организации с ним совместных действий.
И вот уже в июле на финляндской границе были задержаны пробиравшиеся к врагу изменники А. Самойлов, работавший до этого начальником Сестрорецкого пограничного пункта, и его помощник И. Боровой-Федотов (как оказалось впоследствии, оба являлись агентами Поля Дюкса). При аресте перебежчики пытались незаметно выбросить записку, но красноармейцы ее подобрали. В ней сообщались данные о дислокации войск Красной Армии и содержалась просьба срочно выслать деньги. «Иначе, – говорилось в записке, – работа станет. Между тем, сейчас наша работа могла бы быть особенно полезной и ценной. Мы взялись за объединение всех военно-технических и других подсобных организаций под своим руководством и контролем расходования средств, и эта работа продвинулась уже далеко». Под этой запиской также стояла подпись «ВИК».
Однако на этот раз для чекистов не составило особого труда выявить таинственного «ВИКа». Чтобы спасти свою жизнь, Боровой-Федотов и Самойлов сами указали на автора записки. Им оказался петроградский инженер, один из руководителей петроградского отделения «Национального центра» В.И. Штейнингер, член партии кадетов. Будучи арестованным, он, в свою очередь, выдал несколько своих сообщников, тех, кого считал погибшими или уже успевшими спрятаться от ЧК. В число их попали упомянутые выше князь Андронников, барон Штромберг, князь Оболенский и другие агенты Поля Дюкса, которые также были арестованы.
Провалы среди агентуры сильно насторожили Дюкса: тучи разоблачения начали сгущаться и над ним самим. А вскоре ситуация стала критическая: ВЧК разгромила военную организацию «Национального центра», действовавшую в Москве и называвшуюся «Штаб добровольческой армии Московского района».
Произошло это так. В конце июля Вятская губчека задержала офицера разведотдела колчаковского штаба Николая Крашенинникова, который пробирался в Москву, чтобы вручить там около миллиона рублей представителю якобы неизвестной ему организации. Для выяснения обстоятельств дела его направили в Москву. Чекистам было ясно, что адресат лазутчику известен, но Крашенинников на допросах упорствовал: или молчал, или говорил неправду. В конце концов сотрудникам, расследовавшим его дело, пришлось пойти на хитрость: они сделали вид, что осознали бесполезность дальнейших допросов Крашенинникова и разуверились в серьезности его акции, вследствие чего ослабили за ним контроль. Решив, что его и в самом деле оставили в покое, белый офицер сделал попытку переправить «на волю» две записки, которые были немедленно перехвачены чекистами. Одна из них адресовалась Николаю Николаевичу Щепкину, бывшему члену Государственной думы III и VI созывов, кадету, крупному домовладельцу.
После того, как Щепкин был арестован, выяснилось, что он является одним из руководителей московского отделения «Национального центра», тесно связан с английской разведкой, а также с войсками Деникина и Колчака. Во время обыска на его квартире были найдены копии многочисленных разведдонесений, средства тайнописи, шифры… На допросах в ЧК Щепкин держался с достоинством, и когда понял, что его показания могут повредить другим людям, он тяжело травмировал сам себя: ударился головой о железную печь… Но это почти ничего не изменило. Собранных ВЧК сведений хватило сполна, чтобы ликвидировать московский «Национальный центр». Когда в августе взяли главарей московского отделения, Поль Дюкс понял: пора уносить ноги, ибо в конце концов кто-нибудь из арестованных лидеров мог его выдать. И хотя вот-вот должно было произойти главное сражение – поход на Петроград войск Юденича с намечавшимся одновременным выступлением Петроградской резидентуры – долгожданный бенефис Поля Дюкса – дольше задерживаться было нельзя. 30 августа он вновь перешел границу Финляндии. На этот раз навсегда. Но созданная им резидентура, укрывшаяся в подполье петроградского «Национального центра», своей подрывной деятельности не приостановила. Она продолжала работать с неослабной энергией под руководством верного заместителя Дюкса Н.В. Петровской. В отличие от почти полностью разгромленной московской организации «Национального центра» (там было арестовано 700 человек из 800) петроградская организация, благодаря строгому выполнению мер конспирации, даже после отъезда Дюкса еще длительное время сохраняла в целости свои силы и продолжала действовать в тылу Красной Армии.