Рита взглянула на отца, печально вздохнула.
- Сделай это ради меня, папочка, – попросила она. – Ведь ты же самый лучший папа на свете!
Баранов поднял руки.
- Доча, это нечестно, - сказал он. – Не начинай эту песню.
Рита стрельнула в меня хитрым взглядом.
- А ты не отвечай Сергею сейчас, - сказала она. – Подумай! А завтра…
Спросила у меня:
- Когда у вашей группы консультация перед следующим экзаменом?
- Послезавтра, - ответил я.
- Вот и замечательно, - произнесла Рита. – В субботу у меня выходной.
Она улыбнулась.
- Подумай, папочка, - сказала Рита. – А послезавтра я сама съезжу в институт и озвучу Сергею твоё решение.
Глава 7
Профессор не дал согласие на досрочную пересдачу экзамена. И не отказал. Он поддался на уговоры дочери: заявил, что «поразмыслит над ситуацией». Под жареную картошку профессор выпил сто граммов водки (мне выпить он не предложил). Послушал длинные и эмоциональные рассказы своей дочери. Сразу после ужина Баранов удалился в свою комнату, оставил меня наедине Ритой.
Квартиру Барановых я покинул, когда выслушал два десятка многословных Ритиных рассказов об её детстве, о фотоискусстве (отражавшем творческое видение фотографа как художника), о профессоре Баранове и о его знаменитых учениках. Печенье с корицей скрасило для меня проведённое в квартире профессора время. Но оно закончилось раньше, чем иссякло красноречие Риты.
Я так и не вспомнил случаев, когда в моей прошлой жизни Рита была такой же общительной. При виде меня она тогда обычно умолкала, смущённо опускала глаза и прятала исчерченное шрамами лицо. Сегодня же она вела себя иначе: без стеснения присела мне на уши, кокетничала. В итоге я пару раз демонстративно зевнул и «вспомнил» о том, что скоро закроют общежитие.
***
В пятницу я проведал Котову.