Сам я тоже подлечился, закусил лекарство хрустящим солёным огурцом.

Котова носовым платком вытерла выступившие у неё на глазах слёзы.

- Сергей, - произнесла она, - ты обещал, что расскажешь: как узнал о девочке.

Я мазнул взглядом по портрету Колиной покойной жены, вилкой подцепил с тарелки кусок кровяной колбасы. Сунул его в рот и прожевал, прислушиваясь к вкусовым ощущениям. Одобрительно кивнул головой.

- Обещал, значит: расскажу, - сказал я.

Посмотрел, как Котова нерешительно ковыряла вилкой куриную грудку (я собственноручно нагрузил тарелку Лены едой). Взял из металлической миски большой огурец. Откусил от него большой кусок.

- Но только давай так, Котова, - пробубнил я с набитым ртом, - откровенность за откровенность. Договорились?

Лена кивнула.

- Договорились, - сказала она.

Оставила в покое куриное мясо, положила на стол вилку. Лена откинулась на спинку стула. Сложила на столешнице руки, будто приготовилась к ответам на экзамене.

- Тогда скажи мне, Котова, чего ты от меня хочешь? – спросил я.

Лена кашлянула, взмахнула ресницами.

- В каком смысле? – сказала она.

- В прямом.

Я дожевал огурец и продолжил:

- Влюблённость обычно длится от двух до четырёх месяцев. Так говорит наука.

Откупорил бутылку, плеснул водку в стоявшую рядом с Леной стопку. Котова помотала головой; выставила перед собой ладонь, как тот человек на известном агитационном плакате.

- Я не буду!

- Пей, - сказал я. – Скоро в город поедем. По морозу. Быстро протрезвеешь.

Котова вздохнула (её плечи обречённо поникли).