Глава 3

Лампочки в люстре под потолком не горели. Свет исходил лишь от телевизора и от стоявшего рядом с диваном торшера. Шторы на окнах гостиной чуть заметно покачивались. К знакомому запаху рижской «Иоланты» во второй гостиной добавился сладкий цветочный аромат духов Инги. Я поцеловал маму в щёку, поздоровался с сидевшим в кресле отцом. Поинтересовался у папы, где Кирилл. Мне ответила Рауде. Она (чуть растягивая гласные) сообщила, что мой младший брат сейчас кормил соседского пса. Мама тут же пояснила: бабушка Артура Прохорова встречала этот Новый год в городской квартире у сына и у молодой невестки.

Я услышал в её голосе нотки иронии. Заметил, что белокурая Инга улыбнулась, словно мама сказала шутку. Рауде бросила на меня кокетливый взгляд, поправила кружевной воротник платья. А вот Лена Котова слова моей мамы будто пропустила мимо ушей. Она пристально смотрела мне в лицо. В её взгляде мне почудились настороженность и неуверенность. Лена сейчас не походила на Бригадиршу. В глазах Котовой светились две яркие точки – в них отражался экран телевизора, где пританцовывала Людмила Гурченко. «…Что не сказано – скажи, – пела в телевизоре за моей спиной Людмила Марковна, - не откладывая на год!..»

- Лена, а ты тут как оказалась? – спросил я.

Мне показалось: Котова вздрогнула. Краем глаза я заметил ироничную ухмылку на лице Рауде. Лена не шевелилась, пристально смотрела мне в глаза.

- Я мамин салат привезла, - сообщила она. - «Мимозу».

Название салата она произнесла едва слышно. Как робкая и неуверенная в себе барышня. Будто это не она вчера зычным голосом прикрикивала на парней-кондитеров.

- Леночкина мама сделала для нас замечательный салат, - сказала мама. – Очень красивый! А как приятно он пахнет! Мы его пока не пробовали. Но я не сомневаюсь, что он невероятно вкусный!

Мама погладила Котову по плечу. Правой рукой она обняла за плечи Ингу.

- Серёжа, ты молодец, что пригласил к нам Лену, - сказала она. – Я рада, что оба моих сына привели к нам таких красивых подруг. Какие же вы, мальчики, у меня уже взрослые!

Котова опустил глаза и склонила голову, будто в ожидании приговора.

Её причёска осталась той же, с какой Лена ходила сегодня в институт на консультацию к профессору Баранову. А вот наряд сменился. Я молчал, рассматривал одежду Котовой. Это бежевое платье с длинными рукавами и неглубоким декольте я на ней раньше не видел. Отметил, что оно плотно облегало худощавую фигуру Котовой, прикрывало колени. Потёр подбородок (в голове промелькнула мысль о том, что мне сейчас не помешало бы опробовать электробритву). Я заметил, что мама выдала Лене мои новые тапки (я привёз их, когда наведался к родителям в прошлый раз) – они смотрелись на Котовой, словно снегоступы.

Мама закрыла семейный фотоальбом, прижала к нему ладони.

Она поведала мне, что «Леночка» приехала к нам домой примерно через два часа после того, как явились Кирилл и Инга. Котова вручила моей маме миску с салатом и рассказала: её родителям понравился подаренный мною торт, и они «отдарились» «Мимозой». Мама пожурила меня за то, что позволил «Леночке» проехать с миской в руках «через полгорода» и «не помог девочке». Я покачал головой – увидел, как поникли у Котовой плечи, будто под тяжестью вины. Взглянул на часы. Прикинул, что до Нового года осталось чуть больше двух часов. Не заметил, чтобы Котова спешила домой. Вздохнул, покачал головой.

Заявил маме, что взял у Степана Кондратьевича мотоцикл: думал, что поеду на нём за Котовой и за салатом.

Лена бросила на меня недоверчивый, но полный надежды взгляд. Затаила дыхание.