Мариэль подняла голову и увидела кусочек луны и яркую звезду.

— Скоро луна полностью покажется в отверстии и тогда она осветит одну из сторон камня. Я смотрю на него, и он напоминает мне своей формой аркальное окно, — задумчиво проговорил Джон.

— А мне надгробный памятник, — угрюмо заявила уставшая Мариэль.

Джон только укоризненно взглянул на неё и пошёл к камню.

— Иди сюда, надо осмотреться.

Он обошел вокруг камня и остановился возле той грани, которую должна будет осветить луна, и взглянул на кусочек ночного неба в дыре, после чего тихо скомандовал сестре:

— Сядь возле него, отдохни пока, а я буду стоять рядом и следить за луной.

Мариэль подошла и села у подножья камня, оперевшись об него спиной. Джон стоял тут же, облокотившись о камень плечом. Девушка закрыла глаза и вытянула перед собой ноющие от усталости ноги. Через какое-то время она встрепенулась и увидела, что луна уже полностью видна в отверстии. Видимо, в полной тишине она задремала и не заметила, как быстро пролетело где-то минут тридцать. Мариэль перевела глаза на брата:

— Ты же не очень расстроишься, если всё это окажется вымыслом? Согласишься со мной, что я всё-таки была права и оставишь эти выдумки только в качестве своего хобби, а не смысла жизни?

Джон сел рядом с ней и взял её руку в свою, не переставая при этом смотреть на луну:

— Может ещё рано говорить об этом, подождём ещё немного. Когда луна скроется, мы отправимся назад, и я соглашусь с тобой….ненадолго, — добавил он после короткой паузы.

Вдруг они почувствовали сначала легкий, а потом усиливающийся холод за спиной. Затем произошло то, что было трудно описать словами.

Не успев сделать ни одного движения, они стали падать во вдруг возникшую позади пропасть. Вокруг была пустота, чёрная, холодная пустота, в которой, как казалось, они неслись с сумасшедшей скоростью. При этом возникло ощущение раздавленности, как в физическом, так и в моральном смысле. Мариэль и Джону казалось, что их одновременно выкручивают, разрывают на куски и по каждому кусочку проезжаются дорожным катком. Какое-то время им абсолютно реально казалось, что они умирают. Было трудно сориентироваться, сколько в действительности это продолжалось, миг или несколько часов. Их сознание отказывалось воспринимать время в его обычном понятии. Мариэль с силой зажмурила глаза, она была уверенна, что громко кричит, но себя она не слышала, а затем …дышать стало нечем.

Когда долго пробудешь под водой без кислорода, а потом не в силах дольше это выносить, выныриваешь на поверхность и глубоко втягиваешь воздух до боли в лёгких — это было приблизительно так же. Они не могли надышаться, постепенно приходя в себя. Над ними развернулось низкое серое небо, стало ясно, что сейчас день, но жуткий холод сковал руки и ноги. Мариэль обнаружила, что лежит в снегу. Она нашла в себе силы сбросить ледяные оковы и встала, недоуменно оглядываясь по сторонам.

А вокруг был только заснеженный лес и белый-пребелый снег, только деревья и сугробы. Колючий ветер пробирал до костей и всё это было как в жутком сне. Зимы Мариэль не знала, в их местности никогда не шёл снег, об этом она всего лишь читала в книгах и газетах, и смотрела по телевизору, как в других штатах люди иногда даже погибали от холода. И теперь, стоя по колено в снегу, Мариэль сомневалась, что они находятся в заповеднике. Джон еле поднялся на ноги, так как он был одет очень легко, его била крупная дрожь.

— Джон, что это? Где мы? Что, чёрт возьми, произошло?!! — не выдержав закричала она.

— Т-т-теперь ты м-м-мне в-веришь?

— Ещё не знаю, бред какой-то! Нам нужно двигаться, пока не замёрзли насмерть, и постараться найти людей. Ну же, Джон!

— Н-н-не могу п-п-пошевелиться, — вытолкали слова его посиневшие губы.

— А ты относись ко всему проще, Джонни, не забыл?