Перед лицом таких приготовлений Эдуарду III не удалось проигнорировать просьбы принца о помощи. Впрочем, прислать достаточное количество войск он всё равно не смог, но в конце мая из Англии отплыл сэр Уолтер Хьюитт с войском, содержание которого оплатила казна. Это было всё-таки лучше, чем совсем ничего: «Для Эдуарда, принца Уэльского и Аквитанского, через Уолтера Хьюитта, баннерета, следующего в Гасконь, чтобы остаться там на королевской службе с 200 латниками и 300 лучниками. Сему Уолтеру 8 шиллингов в день, 30 рыцарям по 3 шиллинга в день, 170 латникам 2 шиллинга в день, и 300 лучникам каждому по 12 пенсов в день»35.
Наконец-то до Аквитании добрался и Джон Гонтский. Правда, с ним прибыл лишь небольшой отряд, насчитывавший 310 латников и 500 лучников. Герцог Ланкастерский высадился в Бордо и немедленно выступил в Коньяк, где его ожидал принц. Он был потрясён, увидев своего старшего брата в таком безнадёжном состоянии — семь лет назад, когда они в последний раз виделись в Англии, на здоровье Эдуард не жаловался. Теперь же он лежал в окружении советников и слуг и не мог позволить себе сколь-нибудь длительного путешествия, не говоря уж о военном походе.
Тем временем французы начали приводить в исполнение свой детально разработанный план. В первую неделю июля 1370 года отряд под командованием освобождённого из плена Жана де Керлуэ внезапно захватил город Шательро, чем и удовольствовался. Находившийся там Луи д’Аркур, один из доверенных советников принца, бежал в одной ночной рубашке. Маршал де Сансер превратил город в свою базу и разместил в нём сильный гарнизон. Этим успехи на данном направлении исчерпывались, поскольку профранцузский заговор в столице провинции Пуатье, расположенном всего в 35 километрах от Шательро, провалился. Вопреки хвастливым заявлениям герцога Анжуйского, кампания на Гаронне также не увенчалась громкими победами. Соединённым силам дю Геклена и герцога численностью около 4000 человек удалось взять лишь город Муассак — единственный, что оставался ещё под властью англичан в провинции Керси. На вторую неделю августа они вторглись в Сарла, затем оттуда двинулись на Перигор. Но попытка захватить Бержерак была легко отбита сенешалем Аквитании сэром Томасом Фелтоном.
Третий удар, как и планировалось, нанёс герцог Беррийский, 11 августа покинувший свою штаб-квартиру в Бурже и двинувшийся на Лимож. Он подошёл к городским стенам 21 августа в сопровождении отрядов герцога де Бурбона и его кузена графа де ла Марша. Из Шательро подтянулся также маршал де Сансер. Несмотря на столь внушительный список капитанов, их соединённые силы были невелики — всего около 2000 человек.
Как и многие французские города, Лимож состоял из двух отдельных частей: старого города, над которым доминировало бенедиктинское аббатство Святого Марциала, и нового города, центром которого являлся собор Святого Стефана. Старый город был хорошо укреплён, обнесён мощными двенадцатиметровыми стенами с двумя десятками башен и восемью воротами. Его защищал гарнизон, который не продемонстрировал ни малейшего шага к сдаче. Поэтому герцог Беррийский сосредоточил свои усилия на тех кварталах, где не было размещено английских войск.
Местный сеньор Жан де Мюра де Кро, епископ Лиможский, пользовался полным доверием принца Уэльского и даже был крёстным отцом его старшего сына Эдуарда Ангулемского. От этого прелата принц мог ожидать несколько большей лояльности, чем тот продемонстрировал на деле. Жан де Кро легко поддался на посулы французов и не оказал им никакого сопротивления даже для видимости. Более того, у современников сложилось впечатление, что епископ изменил англичанам с большой готовностью. Одна из позднейших хроник уверяла, что прелат нарочно распространял лживые слухи о смерти принца, чтобы убедить горожан перейти на французскую сторону, поскольку они не спешили отступиться от Англии36.
Несмотря на явное недовольство жителей, 24 августа епископ сдал новый город герцогу Беррийскому, который вступил в него ранним утром под приветственные крики группы горожан «Монжуа! Сен-Дени!» В тот же день он покинул Лимож, оставив там небольшой французский гарнизон. По поводу точных размеров отряда до сих пор не существует единого мнения, ибо и у хронистов не было согласия по этому вопросу. Так, певец куртуазности Фруассар утверждал: «Когда герцог Беррийский покидал Лимож, то по просьбе епископа он распорядился оставить в указанном городе мессира Жана де Вильмюра, мессира Юга де ля Роша и Роже де Бофора вместе с сотней латников»37.
Впрочем, свидетельство Фруассара в данном случае весьма сомнительно. Хотя он и заявлял, что старается писать о тех событиях, при которых ему довелось присутствовать, под Лиможем его точно не было — слишком много неточностей допустил хронист при описании осады — в частности, не знал, что город состоял из двух частей. Он также считал, что принц провёл под его стенами месяц или даже более того, в то время как на самом деле сопротивление Лиможа было сломлено менее чем за неделю. И действительно, после смерти в 1369 году королевы Филиппы Геннегауской, в чьей свите Фруассар состоял в Англии, он вернулся в Нидерланды, покинув английскую службу.
Зато, возможно, в войске принца присутствовал герольд Чандос, после гибели своего господина оказавшийся, по всей видимости, при дворе Эдуарда Аквитанского. В своей поэме герольд привёл другие числа:
Но стихотворная поэма — весьма ненадёжное свидетельство, ибо всегда допускает возможность некоей коррекции действительности ради красного словца. А из строго документальных свидетельств до нас дошла лишь платёжная ведомость, датированная 22 августа 1370 года. В ней поимённо перечислены пять рыцарей и 87 оруженосцев, входивших в отряд Юга де ла Роша и Роже де Бофора перед взятием Лиможа французами39. Однако это совершенно не означает, что к ним позже не присоединились другие латники. Кроме того, в списке не учтены люди Жана де Вильмюра.
Другими словами, оставленный герцогом отряд насчитывал не более трёх сотен латников, и командовали им три весьма примечательных капитана — Роже де Бофор, брат авиньонского папы Григория XI, его зять Юг, сеньор де ла Рош по прозвищу Непревзойдённый Рыцарь, маршал папского двора, и, наконец, Жан де Вильмюр. В их задачи входила не столько оборона города, сколько усмирение горожан, которые довольно быстро опомнились и начали сожалеть о невольно оказанной собственным бездействием поддержке епископу-предателю.
На сём многообещающая французская кампания была свёрнута и в Лимузене. План по соединению отрядов герцогов Анжуйского и Беррийского в Перигоре отменили, заброшена была и блестящая идея захвата принца в Ангулеме. Герцог Беррийский вернулся в свои владения на севере, Луи д’Анжу отошёл в Тулузу. Причина такой неожиданной остановки наступательных операций банальна — у французов кончились деньги, а дополнительных финансов из Парижа не поступило.
Об измене епископа Эдуард Вудстокский узнал ещё до конца августа и пришёл в ярость. Доверенный советник, практически родственник, предал его именно в тот момент, когда принцу как никогда нужна была поддержка всех друзей и вассалов. Эдуард тяжело болел, его княжество со всех сторон подвергалось атакам неприятеля, казна была истощена.
В гневе он поклялся душой своего отца — серьёзная клятва! — что отберёт у французов Лимож и не будет думать ни о чём другом, пока не исполнит обещанного и не заставит город дорого заплатить за поддержку изменника прелата. У карательного рейда была и ещё одна задача — продемонстрировать всем, колеблющимся в верности сюзерену, силу гнева принца и всю тяжесть последствий нарушения клятвы верности. Эдуард знал, что в большинстве своём горожане Аквитании переходили под руку французов потому, что не верили в возможности англичан защитить их, а уж тем более покарать за предательство.
Неприятельская кампания к тому моменту фактически закончилась, войска были распущены. Армия принца, напротив, стояла в полной боевой готовности. Она могла выступить немедленно, и Эдуард устроил ей смотр. Правда, установить численность англо-гасконского войска представляется не более возможным, чем гарнизона Лиможа. Так, муниципальные архивы этого города сохранили документы, составители которых в паническом ужасе описывали мощнейшую армию: «В Коньяке собрались его люди числом две тысячи пятьсот копий, шесть тысяч лучников и тридцать тысяч пехотинцев»40.
Естественно, в реальности таких сил у принца быть не могло — даже в куда более значимой битве при Пуатье в 1356 году под его началом находилось раз в пять меньше солдат. Фруассар оценивал размеры армии гораздо скромнее, хотя, возможно, также их завышал: «Когда прибыла большая часть его людей, их собралось тысяча двести латников, рыцарей и оруженосцев, тысяча лучников и три тысячи пехотинцев»41.
Вероятнее всего, войско принца состояло из 1200 латников, 1000 пехотинцев и 1000 лучников. Впрочем, это предположение основано лишь на том, что в английских армиях число пехотинцев обычно было сопоставимо с числом лучников, а в распоряжении Эдуарда находилось около тысячи стрелков из его собственной свиты, а также из отрядов Джона Гонтского и Уолтера Хьюитта.
Войско отправилось в поход 7 сентября. Его возглавляли самые знаменитые рыцари Европы — братья принца Джон Гонтский, герцог Ланкастерский, и Эдмунд Лэнглийский, граф Кембриджский, а также Джон де Хестингс, граф Пемброкский, баннерет сэр Уолтер Хьюитт, Жан де Грайи, каптальде Бюш, и Гишар, сеньор д’Англь. Эдуарда Вудстокского несли в паланкине, поскольку он не мог ехать верхом. Это было первое военное предприятие за последние два года, в котором принц участвовал лично.
Сто километров от Ангулема до Лиможа войска, не торопясь, преодолели за неделю. Подойдя к мятежному городу 14 сентября, они разместились в той его части, которая не сдалась неприятелю, и население которой составляло порядка 12 тысяч человек. В захваченных французами кварталах обитало чуть более одной пятой от этого количества — около 2500 жителей. Несомненно, что за счёт беженцев из окружающих сёл, искавших убежище от англичан, за стенами нового города собралось свыше 3000 человек. Местные дворяне со свитами пополнили ряды небольшого гарнизона, оставленного герцогом Беррийским. Но, несмотря на явное численное превосходство осаждавших, защитники Лиможа не считали заранее себя побеждёнными: «Жан де Вильмюр, Юг де ла Рош и Роже де Бофор успокаивали жителей, заявляя, что они достаточно сильны, чтобы защитить их»42.
Уверенность капитанов основывалась не только на том простом факте, что обороняющийся имеет неоспоримое преимущество перед атакующим — в их распоряжении находился солидный артиллерийский арсенал. В свете этих обстоятельств вряд ли можно считать, что принц отправился на лёгкую увеселительную прогулку. Кроме того, по Лимузену бродил с тремястами латников отважный Бертран дю Геклен, великий коннетабль Франции, от которого вполне можно было ожидать внезапного удара в тыл.