– Гадость или не гадость, а только это очень сильное заклинание, очень действенное!

– Да говорю же тебе – ничего не поможет!

– А ты его все же как следует заучи. Говорят, оно от инкуба должно хорошо помогать.

– Говорят! Много чего говорят! Тебе самой-то оно помогло?

– Да не очень-то…

– То-то и оно!

Девица глубоко затянулась, выпустила облачко голубоватого дыма и понизила голос:

– Я тебе еще кое-что скажу… вроде бы я его узнала.

– Кого – инкуба?

– Ну а кого же еще? По-моему, это был санитар Вовчик со второго отделения.

– Да ты что!

– Я, конечно, на сто процентов не уверена, но мне так показалось.

– Тогда знаешь, что можно попробовать? Если днем его встретишь, сложи пальцы, плюнь ему под ноги и скажи: «Чур меня, чур, чур, чересчур, день-деньской и ночь темная…»

Договорить она не успела. Дверь снова открылась, и на пороге появилась здоровенная тетка в белом халате, должно быть, дежурная медсестра. Обе пациентки спрятали сигареты за спину и вытянулись по стойке «смирно». Тетка в халате сурово взглянула на них, принюхалась и прошипела:

– Чую, чую табачный запах!

– Это, Варвара Людоедовна, листья жгут! – пролепетала молодая.

– Сколько тебе раз, Незнамова, повторять – не Людоедовна, а Людвиговна! А насчет листьев можешь бабушке своей заливать! Уж как-нибудь я запах отличу! И вообще, листья еще зеленые!

– У меня, Варвара Людоедовна… извините, Людвиговна, нет никакой бабушки.

– Тем более! Все, Незнамова, Неплюева – марш в корпус, а то проведу дополнительный сеанс электротерапии!

Женщины испуганно переглянулись, пригорюнились и, ссутулившись, ушли обратно в здание.