- Хорошо, - сказал Марат, глядя на беспокойного и растрепанного мужчину рядом с ним, но он совсем не чувствовал себя хорошо. Когда они были в двух шагах от контрольно-пропускного пункта, где цементный навес тянулся через две полосы, создавая тонкую ленту тени, такси остановилось в третий раз. Брумель выругался, его карканье было пронзительным от разочарования. Таксист толкнул дверь, вышел, захлопнул ее и пнул ногой. Он подошел к капоту и дернул его с такой силой, что машина закачалась. Машины перед ними двинулись вверх. и таможенники повернули головы в сторону заглохшего такси. Один из офицеров сунул руки за пояс с оружием и подошел к ним. Брумель высунул голову из мотора и рявкнул на офицера:
- У вас есть плоскогубцы? Цепкие!
Офицер покачал головой, и они заговорили по-казахски, Брумель жестикулировал, объясняя, что случилось с его мотором. Когда другой офицер закончил с машиной перед ними, он крикнул Брумелю и его напарнику, чтобы они поторопились. Играя роль раздосадованного возникшими в самый неподходящий момент проблемами с машиной водителя, Брумель подошел к окну со стороны Марата и сказал:
- Вы, ребята, должны помочь мне протолкнуть эту штуку.
В то время как таможенники наблюдали за ними через свои темные очки, Марат и Харламов вылезли, обошли машину сзади, прижались плечами к запачканным грязью задним крыльям и протолкнули скрипящую кабину через российский КПП, пока Брумель вел ее к казахской стороне границы, на таможенный пост Бидаик. Один из пограничников вышел на солнце и велел им отодвинуть авто в сторону. Подъехала следующая машина, и осмотр продолжился. Харламов громко выругался, вытирая мокрую голову носовым платком. Он с отвращением посмотрел на обшарпанную машину, затем подошел к одному из казахских пограничников и разразился злобной тирадой о своем испытании с этим дешевым таксистом. Тот несколько мгновений слушал, затем вежливо попытался отойти, но Харламов последовал за ним. Он продолжал говорить, привлекая внимание других пограничников. Могли ли они поверить, что у этого старого пердуна такое такси? Оно ломалось четыре раза с тех пор, как они покинули Омск. Четыре раза! Внутри это была чертова развалюха. Японский Городовой! Пограничники улыбались, понимающе кивали головами и старались не обращать на него внимания. Харламов продолжал в том же духе. Тем временем Марат присоединился к Брумелю у капота. Подойдя к передней части машины, он увидел двух лиц славянской внешности, стоявших в кондиционированном помещении таможни и смотревших на них из окна. Громов сунул голову под капюшон.
- Ты видел тех парней внутри? - спросил он.
- Да. Это что-то новое, все в порядке. Я сказал этому погранцу, что вы путешествуете днем. Я думаю, они просто махнут нам рукой, когда я "починю" это, если только ребята внутри не захотят пошарить вокруг.
Он начал снимать воздушный фильтр с карбюратора, укладывая кусочки на желтое крыло кабины.
- Мне нужно убить немного времени, - сказал он. - Не стоит сразу все исправлять.
Его испачканные жиром руки бродили по мотору, пока он возился с каждым проводом и гайкой. Марат положил руки на другое крыло и наблюдал, борясь с искушением оглянуться в сторону здания. Минуты тянулись, как часы, и Громов задавался вопросом, как, черт возьми, Брумель определил, что эта операция продолжается достаточно долго.
- Возникли проблемы? - Они оба посмотрели в чистое, гладкое лицо пустоглазого верзилы славянской внешности. На нем был легкий серый костюм с каким-то маленьким значком, воткнутым в петлицу тонкого лацкана.
- Да, - сказал Брумель и затем снова уткнулся лицом в карбюратор. Мужчина посмотрел на Марата.
- Твой друг очень взвинчен, - сказал он.
- Он вспыльчивый, - сказал Марат, глядя на Харламова. - Он переживает это, - Громов изо всех сил старался казаться, что принимает все это спокойно.
- Ты долго пробудешь в Казахстане? - спросил мужчина. Его голова
был под углом, когда он щурился на солнце. Короткая стрижка выдавала его род занятий.
- Буквально пару дней.
Марат прижался плечом к стене.
- Откуда ты?
- Омск.