- Это не такой уж большой риск, господин Литовченко. Я считаю, что мы можем быть откровенны в этом вопросе. Я не сомневаюсь, что степень "знакомства" моей супруги с Маратом Громовым вам известна, хотя я ценю ваше благоразумие. К сожалению, моей жены сейчас нет дома. Она ушла за покупками больше часа назад. Однако вчера весь день и весь вечер она была дома. Это может быть подтверждено и другими людьми, кроме меня. Но я знаю, что сейчас это вам не поможет. Я могу заверить вас, что попрошу ее связаться с вами или с вашим отделом, как только она вернется.
Левкоев наклонился вперед на диване и нахмурил брови. Его длинные руки взяли с кофейного столика маленькую глиняную фигурку, и он снова откинулся на спинку стула, вертя фигурку в пальцах.
- Для меня это деликатная ситуация, не так ли? Если бы об отношениях моей жены с господином Громовым стало известно широкой публике, газеты были бы безжалостны. Это был бы конец моей карьеры, так как я был бы непосредственно связан с заговором РКО. Неудачный конец для карьерного дипломата. Несправедливый конец, могу добавить. В свете этой ...потенциальной катастрофы для меня я хотел бы продолжать откровенно говорить с вами, и я надеюсь, что вы ответите взаимностью.
Литовченко не ожидал, что столкнется с такой откровенностью, и он наблюдал за аристократическим казахом со все возрастающим восхищением и сочетанием настороженности и сочувствия. На красивой верхней губе дипломата выступила капелька пота - единственный признак напряжения, которое, очевидно, испытывал этот человек.
Левкоев продолжил:
- Эти последние события с РКО - и благословение, и проклятие для меня. В силу моего служебного положения на меня была возложена ответственность, гораздо большая, чем ранее, хотя и не больше, чем я всегда считал себя способным справиться. Для меня это редкая возможность продемонстрировать свои способности, кратчайший путь к продвижению. Как говорится, я оказался в нужном месте в нужное время. С другой стороны, у меня есть несчастье, связанное с необычными отношениями моей жены, о которых мы только что говорили. Позвольте мне сказать, прежде чем я продолжу, что я не виню свою жену за ее связь с господином Громовым. Наше высокое требование взаимной верности, сделанное в наших брачных клятвах, с самого начала было печальной невозможностью, которую никто из нас не признавал, пока не стало слишком поздно. Существовали силы, социальные и политические, объективно препятствовавшие этому. Никого нельзя винить, и меньше всего Зою. - Литовченко с трудом удерживал взгляд на Файзулле Левкоеве. - Но я хотел бы спасти то, что можно спасти, - сказал Левкоев. - Если не мой брак, то мою карьеру. Чем скорее закончится дело РКО, тем лучше. Я хочу задать вам несколько простых вопросов. я надеюсь, что вы ответите на них таким же образом.
Не дав Литовченко времени согласиться. Левкоев сказал:
- Я хорошо знаю, что казахское правительство получает от вас через меня только часть информации, которой вы на самом деле обладаете о РКО и его операциях по эту сторону границы. Это, конечно, ожидалось. Если бы ситуация была обратной, это было бы не менее верно. Хотя я не буду просить вас раскрывать подробности, я хотел бы услышать ваше честное мнение о ходе расследования. Является ли оно успешным с вашей точки зрения?
Он остановился и посмотрел на Литовченко, было ясно, что он ожидал прямого ответа, как и сказал. И было легко дать ему ответ на такой широкий вопрос.
- Да, - ответил Литовченко. - На самом деле я думаю, что все идет довольно хорошо. Из наших недавних арестов очевидно, что деятельность РКО в России рушится. Конечно, убийцы угрожают всему. Павел и Дана все еще на свободе.
"И эти проклятые документы бог знает где", подумал он.
- Но вы ближе к Дане Громовой? Это вопрос не недель, а дней?
- Да, - осторожно сказал Литовченко. - Я думаю, может быть, даже раньше.
- Значит, она все еще в городе?
- Думаю, да. Ее организация вышла из строя. Ее ближайший подчиненный, Салимов мертв. Ее возможности для побега резко сократились.
- А Павел? - спросил Литовченко.
- Он бесполезен без организации.
- Но он может создать другого. Это займет всего лишь время.
- Если он останется на свободе, это возможно, - сказал Литовченко. - Он немного поколебался, а затем добавил: - Но у нас есть основания полагать, что время деятельности Павла тоже уже ограничено.
Глаза Левкоева ожили.