Они поставили чашки на пол у стены и вошли в комнату. Мускусный запах крови был ошеломляющим, как только они вошли в дверь. Литовченко рефлекторно достал носовой платок, как и Усманов. Хузин, казалось, не возражал против запаха; он бесцеремонно вошел в комнату, потягивая кофе. Когда Литовченко обошел кровать, Хузин заговорил:

- Я думаю, что здесь было что-то вроде секса. Нигде нет багажа, в ванной ничего, кроме туалетных принадлежностей. Портье говорит, что Константин Раздаев зарегистрировался здесь на номер вчера поздно вечером, используя карту Visa. Раздаев сказал, что его жена попросит ключ позже вечером. Около десяти часов, портье не был уверен, женщина в компании мужчины, подходящего под описание этого парня, попросила ключ, и они вместе поднялись в номер.

- У нее было удостоверение личности?

- Еще одна карточка Visa.

- Ее описание?

- Азиатка. Предположтельно казашка. На ней было персикового цвета платье с блестками.

- И когда она уехала? - спросил Литовченко, откидывая в сторону часть окровавленной простыни, валявшейся на полу.

- Никто не помнит, чтобы видел, как она уходила.

- Ну а камеры видеонаблюдения?

- Одна не работает, другая обозревает рецепцию, а не вход.

- Потрясающе! Кто обнаружил труп?

- Горничная вошла, несмотря на табличку "Не беспокоить" на двери. Сказала, что у нее есть только одна последняя комната, прежде чем она закончит свою смену, и она хочет убрать ее по дороге. Она постучала, попробовала открыть дверь, открыла своим ключом, вошла, снова постучала, вошла дальше и нашла его. Менеджер пришел, увидел труп и запер комнату. Телевизор работал на канале современной музыки, и балконные двери были открыты. Свет не горел. Все осталось точно так, как ты это видишь.

Хузин поставил чашку на комод и достал из кармана карандаш. Он подошел к куче одежды у кровати и отложил пиджак вместе с карандашом. Во внутреннем кармане пиджака из кармана торчали маленькие кожаные ножны, а из верхней части ножен торчали тупые головки трех игл. Литовченко обошел кровать, подошел к пальто, присел на корточки и осторожно извлек ножны носовым платком. Хузин положил его в пластиковый пакет, который достал из кармана. Литовченко сунул руки в боковой карман пиджака и вытащил бумажник из заднего кармана. Он нашел почти четыре тысячи рублей наличными и карточку Visa для Констатина Раздаева. Он проверил другой боковой карман и вытащил длинный складной бумажник от костюма. В водительских правах было написано, что они принадлежат Алексею Клейменову.

- Похоже, господин Клейменов забрал бумажник своей жертвы после того, как вколол ему иглу, - сказал он.

Второй бумажник перекочевал в другой пластиковый пакет. Литовченко порылся в других карманах. складывая все в пластиковый пакет вместе со вторым бумажником. Закончив, он обратил свое внимание на сам труп. Кончиками пальцев он потянул за простыню, обернутую вокруг пухлого живота Клейменова. Кровь высохла, и простыня была жесткой, как брезент. Когда простыня сошла с тела, окоченевшие конечности Клейменова сопротивлялись раскрытию, словно защищая свою наготу в смерти. Но Литовченко настаивал на своем до тех пор, пока тело не было полностью открыто, а затем он начал его исследовать. Рана на горле была огромной, но гладкой. Она простиралась от одного уха до другой стороны на полпути к челюсти, заставляя голову низко наклоняться. Глаза Клейменова были закатаны кверху, и их почти не было видно. Литовченко повернулся, взял карандаш у Хузина и потянулся через раздутый живот покойника. Он положил карандаш рядом с шеей Клейменова и начал прощупывать. Он осторожно зацепил золотую цепочку за конец карандаша, оттягивая ее от раны, пока на конце карандаша не повис медальон размером в полсантиметра. Туго натянув цепочку, он положил медальон на редкие волосы на груди Клейменова. Хузин и Усманов подошли ближе и склонились над трупом вместе с Литовченко.

- На нем ничего нет,- сказал Хузин. Литовченко поймал медальон и перевернул его, чтобы показать сетчатый экран на его лицевой стороне. Они наклонились ближе.

- Будь я проклят, - сказал Хузин, щурясь на медальон. - это микрофон?

Литовченко кивнул.

- Вероятно, он все еще работает. Что бы ни случилось здесь прошлой ночью, у него была аудитория. Должно быть, это была ужасная передача.