- Марат, почему ты хочешь заняться этим сейчас? - Ее голос выдавал печаль. - У нас есть несколько часов вместе. Давай не будем этого делать.
- В этом-то и проблема, - настаивал Громов. - Несколько часов - это все, что у нас есть. Это унизительно.
- Это не его вина, Марат, - тихо сказала она. - Я сошлась с ним сознательно. Сам этот человек ускользает от меня, и мне очень жаль. Двенадцать лет сожаления. Но его появление было запланировано еще до того, как я с ним познакомилась. У меня просто не хватило ума понять, что я буду на вторых ролях, пока не стало слишком поздно.
- Тебе не обязательно быть мученицей, Зоя. Тебе не нужно оставаться с этим всю оставшуюся жизнь.
Зоя попыталась успокоить свой голос.
- Если я уйду, это погубит его. Формальность этого брака, каким бы неудачным он ни был на самом деле, - это единственное, что ему нужно от меня. Это единственное, что я могу ему дать.
- Нет, ты только что рассказала мне о Файзулле.
- Ты не слушал. Я не собираюсь его бросать. Марат. Ни за что.
- Даже ради меня?
- О, пожалуйста.
Она закрыла лицо руками. Она не собиралась плакать, он знал это.
Она была слишком жесткой по-своему, чтобы плакать из-за этого сейчас, но это не означало, что она не хотела этого. Это он тоже знал. Он ненавидел себя за то, что зашел так далеко. Это была тактика труса. У него не хватило духу самому отказаться от их романа, поэтому он попытался заставить ее покинуть Файзуллу. Но эти уколы только отравляли их собственные отношения. Это убьет его, если он потеряет ее во второй раз, поэтому он никогда не форсировал этот вопрос. И все же, при нынешнем положении вещей, он на самом деле не ощущал ее вообще. Теперь ему было жаль ее, и он чувствовал себя виноватым, как всегда. Они редко проводили так много времени вместе, и даже сегодня вечером ему придется улизнуть, прежде чем Файзулла вернется из Сланцов. Он посмотрел мимо нее на какаду в клетке вдоль освещенной галереи. Из бассейна донеслось жужжание кузнечиков, и он пожалел, что они вдвоем не были за тысячу километров отсюда и что Файзулла Левкоев никогда не существовал. Зоя принялась расчесывать волосы длинными неторопливыми движениями.
- Мне очень жаль, - сказал он. - я искренне сожалею, что снова взялся за это дело.
- Забудь об этом. Как-нибудь все уладится. Давай не будем об этом думать.
Она потянулась за своим напитком и допила его, придерживая волосы одной рукой; затем встала, развязала халат и бросила его на стул. Плавным шагом она подошла к краю бассейна и нырнула в него. Марат смотрел, как ее длинные ноги и волосы колышутся под голубой водой, когда она пересекала бассейн. Вынырнув на другой стороне, она повернулась и посмотрела на него через воду. Они смотрели друг на друга, их глаза говорили все, что можно было сказать между ними, что могло бы дать хоть какую-то отсрочку от печали, от которой они не могли убежать.
- Пошли, - сказала она. - Ну, давай же.
Они лежали на полотенцах на траве недалеко от бассейна, и Зоя играла с розовыми лепестками шиповника, а Марат положил безвольную руку на ее голые бедра и смотрел на ее лицо в мягком свете ламп бассейна. Фонари во дворе автоматически погасли час назад, и они лежали под тусклым отблеском городских огней, отражавшихся от прозрачного черного навеса ночи. Марат тихонько подул ей на висок, взъерошив соломенного цвета прядь волос, и обхватил ладонью ее промежность. Не глядя на него, она ответила, прижавшись своим обнаженным бедром к его, медленным, ленивым движением.
- Мне скоро нужно идти, - сказал он.
Зоя поднесла маленький цветок к щеке и нежно покрутила его пальцами.
- Но сначала нам нужно поговорить. - добавил он. - Там достаточно льда, чтобы выпить еще. Хочешь разделить его?