Едва мы сблизились, в янтарных глазах мужа появилась грусть, а губы изогнулись в мучительной улыбке.

– Доброе утро, Элейн, – невзирая ни на что, произнес он бодрым голосом. – Как спалось? Надеюсь, хорошо. Я приказал слугам не беспокоить тебя.

– Большое спасибо, – немного робея, отозвалась и поторопилась спросить: – Вы куда-то собираетесь?

– К сожалению, да. У меня появилось очень важное дело, и оно не терпит отлагательств, – судя по его словам, оно касалось Ирэн.

Но отпустить Марка, не получив ответы хотя бы на часть вопросов, мне не позволял внутренний голос. Казалось, он снова пытался уйти от них.

– Нам нужно поговорить, – произнесла я как можно настойчивее.

– Я вернусь, и мы обязательно обо всем поговорим. Но сейчас у меня на это нет времени. Договорились?

Я тяжело вздохнула и кивнула. Мне не хватило напористости, чтобы настоять на своем. Супруг улыбнулся одними уголками губ и медленно провел костяшками пальцев по моей щеке. Но затем на него внезапно что-то нашло. Он обнял меня, чуть наклонился и поцеловал.

Его губы вновь были требовательными и не знали пощады, а пальцы впивались в спину и прижимали к мускулистому телу с такой силой, словно хотели соединить нас. Казалось, Марк готов был повторить нашу страстную ночь сначала. Медленно, очень медленно он разомкнул наши губы. Но затем не удержался и еще несколько раз запечатлел на моих губах легкие поцелуи.

– Не скучай без меня. Съезди в город, нанеси визит тетушке, спроси у Софии, как прошел ее дебют. Может, уже пора готовить приданое? – с тихим смешком произнес Марк и снова прижал к себе крепко. – Расскажешь вечером за ужином. Я ухожу, но уношу приятные воспоминания.

Он поцеловал меня в кончик носа, быстро отстранился и широким шагом покинул гостиную. Еще с минуту я смотрела ему вслед. Отчего-то ужасно часто заколотилось сердце и пересохло в горле. Захотелось броситься за ним вдогонку, обнять, сказать, что не против повторить нашу безумную ночь, попросить не уезжать. Но ничего этого я не сделала. Придя в себя, направилась в покои, где меня наверняка дожидались горячая ванна и чашечка ароматного чая.

Часы пробили дважды, когда внезапно раздался настойчивый стук в дверь, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности и покрыться ладони липким потом, а в следующее мгновение в комнату вошла Джорджианна. Улыбка сегодня не сходила с лица горничной. Она искренне радовалась за нас с Марком.

– Нира Элейн, дворецкий попросил меня передать вам письмо.

– От кого?

– Без понятия. Привез посыльный.

С этими словами она протянула мне маленький блестящий серебряный поднос, на котором одиноко лежал запечатанный сургучом конверт. Но без опознавательных знаков. На нем не было ни имени отправителя, ни обратного адреса, ничего, помимо четырех слов, выведенных аккуратным почерком: “Для ниры Элейн Уэст”.

Без всяких опасений и подозрений я взяла конверт, взломала печать, достала сложенный вчетверо листок бумаги, развернула его и... чуть не лишилась чувств.

– Нира Элейн, что с вами? Вам плохо? Дурные известия? – заволновалась Джорджианна, видимо, заметив сошедшую с моего лица краску.

– Нет-нет. Все в порядке. Это София с благодарностями. Просто душно внезапно стало. Налей мне, пожалуйста, стакан воды.

Я хотела отослать горничную на пару мгновений от себя подальше, чтобы еще раз взглянуть на письмо. Судя по почерку, автором являлась женщина. Хотя эту записку сложно было назвать письмом. В ней имелось всего две строки: