Благодаря стараниям Буравского, дела компании налаживались. Вокруг Жанны сформировался круг ее сторонников. Здесь были Анита с Антоном и Ксенией. Сюда входили Вадим Буравский, Марина и Лариса. Поэтому она не могла пожаловаться на жизненные трудности в общеизвестном смысле этого слова.

Израненная душа ее страдала от тяжелой утраты. Она смирилась с мыслью, что счастье не для нее. Много времени проводила с Анитой и Данилкой. С Ксенией по-прежнему ей было хорошо и спокойно. Только сама Ксения, казалось, избегала Жанну.

— Бабушка Ксеня, ты почему каждый раз находишь причину, чтобы уйти, когда у нас бывает Жанна? — спросила, не выдержав, Анита.

— Больно смотреть, как она страдает.

— Вот и поддержи ее, а ты шарахаешься от нее.

— Да нечем мне ее утешить, — Ксения обрывала разговор, мрачно глядя в сторону.

В тоске и печали дни все равно слагаются в недели, месяцы, годы. Здоровье Жанны вполне поправилось. Но подавленное состояние не покидало ее. Марина советовала обратиться к психологу, на что Жанна только печально кивала:

— Марина, мне не нужен никакой психолог. Я здорова.

— Поэтому я не помню, как выглядит твоя улыбка?

— Все нормально. У меня такой характер, и тут уж ничего не поделаешь. А предыдущий опыт с психотерапевтом мне не совсем понравился. И не будем больше говорить об этом.

Но Марину не так-то просто было остановить. Да и свой горячий интерес у нее имелся. Психологическое здоровье подруги на самом деле волновало ее. К тому же, очень кстати забота об этом давала повод пересечься с Вадимом.

Войдя решительно в кабинет Буравского, Марина оробела. Долго сдерживаемое обожание было буквально ярчайшим образом написано на ее лице. Вопросительный взгляд Вадима окончательно добил растерявшуюся Марину.

— Я… мне. Короче, — наконец-то решилась она, — надо вытаскивать Жанну Гавриловну.

— Вытаскивать? Откуда? С ней что-то случилось?

— Вы вообще замечаете что-нибудь кроме бумаг и цифр? — уже с нескрываемым возмущением и неожиданной смелостью добавила Марина, глядя прямо в прекрасные глаза серьезного и обворожительного мужчины. И тут же сама испугалась своей смелости. — Сейчас он меня выпроводит! Лезу не в свои дела, — с ужасом пронеслось в мыслях.

Но ничего такого не случилось. Буравский внимательно выслушал замечание Марины и попросил объяснить суть дела.

— Жанна, то есть Жанна Гавриловна абсолютно не думает о себе после смерти мужа. Я посоветовала ей обратиться к психологу, но она и слушать ничего не желает. Вся ее жизнь — это работа и воспоминания о покойном Олеге Викторовиче. Ходит мрачная, никогда не улыбается, ничем не интересуется. Вот я и говорю, вытаскивать ее надо из этого состояния. Вы бы видели, какая она была раньше. Глаз не оторвать. — Марина остановилась и внимательно посмотрела на впечатление от дифирамбов подруге. И с радостью отметила, что он никак не отреагировал на ее последние слова.

— И что же вы от меня хотите?

— Надо что-то делать, — а сама подумала: — оторвался бы от своих бумаг хоть на минуту, понял бы, что я от тебя хочу. — Но решила расшевелить этого бесчувственного чурбана хотя бы с пользой для Жанны, если у ж самой ничего не светит. — Может быть, у вас получится убедить Жанну обратиться к психотерапевту. Правда, у нее слишком много негатива после последнего лечения.

— А что же вы сами ей не подскажете, по-женски, так сказать.