— Алексей Михайлович… — прошептал тот. — Да я… Да я никогда… Чтобы я когда-нибудь…
— Да-да, никогда больше не надо так поступать. — Саликов вдруг поднял пистолет и, не целясь, выстрелил в стоящую у стены фигуру. Прибылов схватился за лицо, между пальцами брызнула кровь, он зашатался и рухнул на бок. Стена за его головой окрасилась алыми брызгами.
— Документы эти, разумеется, хранятся у товарища полковника дома, в тайнике. Однако их, несомненно, найдут. Таким образом, наша связь с Щукиным во всем, что касается операции по похищению авиационной и бронетехники, станет очевидной, и вой поднимется до небес. Щукину будет не до меня, он кинется спасать свою шкуру, а когда спасет, постарается поскорее забыть эту историю, как страшный сон. — Саликов посмотрел на часы и кивнул. — Ну что же, пора. И вдруг, словно в ответ на его слова, где-то рядом, прямо за стеной, послышался гулкий удар, за ним еще один и еще, все чаще и чаще. Проскурин повернулся к Саликову, осторожно вытащил руку из кармана — ладошка лодочкой. Лезвие, прилегающее к коже, нагрелось, стало теплым и ласковым на ощупь. Майор прикидывал, как удобнее метнуть его и в кого именно. Он понимал, что живыми им не уйти, но все же надеялся на эфемерный счастливый случай.
— Это поезд, — пояснил Саликов. — Тут, знаете ли, очень хорошо слышно, когда состав проходит мимо. Здание пустое, резонанс отличный. Борис Львович, дайте, пожалуйста, Валерию Викторовичу подержать автомат.
— Конечно. — Сулимо порылся в небольшой сумочке, стоящей рядом со стулом, вытащил «кипарис» и протянул его Проскурину. — Возьмите, Валерий Викторович.
— Только не делайте, пожалуйста, глупостей. Как вы понимаете, патронов в обойме все равно нет, — спокойно пояснил Саликов.
— А я и не собирался, — ответил Проскурин. — И браться за эту вашу дерьмовую пукалку тоже не буду.
— Ничего страшного. В конце концов, мы сможем снять отпечатки и без вашего согласия. Поезд все ускорял ход, стены мелко вибрировали, а с потолка то и дело осыпались тонкие струйки штукатурки.
— М-да, — покачал головой Максим. Они слушали, как уходит состав, удаляется, постукивая по рельсам.
— Ну, — Саликов посмотрел на часы, — осталось двадцать секунд. Проскурин совершенно автоматически взглянул на свои, стрелка перескакивала с деления на деление. Когда до взрыва оставалось не более пяти секунд, Саликов скомандовал стоящим рядом широкоплечим:
— Ну что же, я думаю, пора.
Глава 47
…На выезде из города, у поста ГАИ, Алексей вновь ткнул патрульного пистолетом в бок.
— Не вздумай останавливаться. Замечу, что тормозишь, выстрелю. Мне терять нечего. Водитель посмотрел на него, покосился на пистолет, на белые от напряжения пальцы, мертвой хваткой сжимающие оружие, и вновь отвернулся.
— Тебя все равно поймают, — буркнул он. — Тебе деваться некуда. Лучше по-доброму отдай оружие и иди себе.
— Сейчас, погоди. Вот только штаны подтяну. За дорогой лучше смотри, советчик хренов. Алексей убрал палец с курка. Не дай бог, тряхнет на какой-нибудь колдобине. Итак, в составе, на котором, судя по всему, планировалось вывозить технику, имеются вагоны-близнецы. Зачем? Проскурин упомянул о второй ветке. Значит, должен быть еще один состав. Назовем его «А». Этот состав «А» вкатывается на территорию угольного комбината, а вместо него на пути выходит состав с техникой — «Б». Где-то неподалеку вагоны-двойники отцепят и пристегнут к какому-нибудь третьему составу. Скажем, «В». В эшелоне «Б» поедут самолеты и бронетехника, а вот что повезет состав «В»? На этот вопрос ответа нет и не будет до тех пор, пока не вскроют все вагоны… Алексей вздохнул.
— Давай, командир, поторопись. Гаишник проводил патрульную машину взглядом и махнул жезлом, приказывая какому-то заляпанному грязью «Москвичу»: «Причаливай».
Глава 48
Сидящий у стены Проскурин молча смотрел, как боевики поднимают автоматы. Он видел, как прыгнул на них Максим, и тут же длинная очередь из «кипариса» отшвырнула полковника назад, к двери. Он видел, как золотистые латунные гильзы устилали пол и мелькали в воздухе металлическим веером. Он видел, как Максим, пытающийся удержаться за жизнь скрюченными пальцами, комкающими шинель на животе, сучит ногами и захлебывается кровью. Он видел безразличную, полную вселенского спокойствия улыбку Саликова, абсолютно холодный пустой взгляд Сулимо и равнодушные глаза собственных убийц. Проскурин вдруг резко подался вперед, одновременно переворачивая в пальцах лезвие и закидывая руку назад для броска. Загрохотали короткие лающие очереди. Одна из них прошила ему бедро, вторая — правый бок, раскрошив ребра и разорвав легкие. Комната заполнилась пороховым дымом. Звуки выстрелов смешивались со стуком колес, гулким, словно удары кузнечного молота. Это была еще не смерть, но она уже стояла рядом, высокая бесплотная фигура, застящая собой весь мир. Проскурин швырнул клинок в тот момент, когда третья очередь разворотила ему грудь. Он увидел, как крохотная серебряная рыбка рассекает воздух, как хватается за шею изумленный Саликов, как буро-черным ручейком стекает по холеным пальцам генерала кровь. А еще он увидел черный зрачок ствола, направленный ему в лицо, и, когда этот ствол выплеснул сноп огня, где-то совсем рядом, словно раскат грома, прогрохотал взрыв, расколовший надвое меркнущее ночное небо.
Глава 49