— К сожалению, так и есть, товарищ Сталин. Наши авиационные части действуют плохо, особенно в глубине обороны противника. Несмотря на энергичные усилия товарища Смушкевича, наладить нормальную работу авиации пока не удалось. Лишь присутствие на фронте истребительных и штурмовых частей РГК позволяло нам в основном добиваться выполнения поставленных задач и защититься от финской авиации, и то только вблизи линии фронта. А ведь, как написано в наших уставах, основная задача авиации — это и решение задач оперативного значения, к примеру, всемерное сковывание резервов противника и препятствование их выдвижению, нанесение им невосполнимых потерь, сопровождение своих ударных соединений и их поддержка. Авиационная разведка слаба, результаты бомбардировок в глубине финской территории не очень приемлемые. Несмотря на все прилагаемые усилия, есть немалые проблемы и с истребительным сопровождением ударных группировок. Даже повсеместное использование авиационных наводчиков не всегда помогает. Службы ВНОС требуют реорганизации. Плохо используются современные средства обнаружения и наведения и, как докладывают, и радиолокационные станции. Требуется повысить интенсивность боевой учёбы.
— Это плохо, товарищи, очэнь плохо. Ми думаем, что у нас осталось совсем мало времени для устранения выявленных недостатков. Но они должны быть устранены! Иначе…
От недоговорённых слов вождя повеяло холодком. Но что делать, недостатки и упущения имелись, и их действительно срочно требовалось устранить. Война есть война, и она прощать не любит…
Конечно, как было ясно всем присутствующим, пока что в войне с Финляндией основные задачи выполняли сухопутные войска. Финская авиация была слаба, но, по всем данным, самолётный парк постоянно пополнялся поставками западных стран. А вот мастерство финских лётчиков, особенно истребителей, сильно заставляло задуматься о будущем. И как тут воевать с люфтваффе, если советская авиация с трудом избавлялась от недостатков. Конечно, начальник ВВС товарищ Смушкевич пытался хоть как-то исправить положение, но пока что не только у него, но и у многих не получалось. Эх, не хватало знаний и мастерства советским лётчикам, пока никак не хватало. Это Лаврентий Павлович видел отчётливо. Значит, больше усилий на лётную и боевую подготовку.
— Товарищ Сталин, разрешите мне кратко, сжато обрисовать перед присутствующими о некоторых вопросах, которые были подняты ранее. К этому времени по некоторым из них достигнуты определённые результаты, а по другим продолжается работа.
Несмотря на послезнание, вождь всё равно благоволил заместителю начальника ВВС РККА и, одновременно, командующему советской авиацией на финском фронте. Да и самому Лаврентию Павловичу никак не хотелось терять таких молодых и перспективных кадров. Тем более, и предъявлять так уж особо нечего, даже с учетом послезнания, и, более того, страшно не хватало опытных лётчиков. Да и видно было, что душой болеет за дело. Пусть уж работает, воюет, разумеется, под чутким руководством.
— Хорошо, товарищ Рычагов, ми слушаем Вас.
— Товарищ Сталин, товарищи Шапошников и Берия, мы внимательно изучили предоставленные Вами материалы и постарались принять во внимание все рекомендации. К этому времени наша истребительная авиация уже полностью перешла на звенья из двух пар. Это оказалось оправданным. Соответственно, и тактика действий иная. К тому же, теперь, к примеру, при сопровождении, кстати, обязательными, штурмовиков и бомбардировщиков истребителями, применяются самые новейшие, эшелонированные по высоте и глубине построения боевые порядки. Правда, стоит отметить, что нам пока не хватает высотных самолётов, особенно истребителей.
— Будут, товарищ Рычагов. Сами знаэте, что скоро пойдут в серию новые самолёты. Как Вам те же И-200? У вас, вот, готовы лётчики-истребители именно для этих самолётов? Как они освоились с новыми костюмами и оборудованием для высотных полётов?
— Да, готовы, товарищ Сталин. Развёрнуты два полка. Готовятся ещё.
— Это хорошо. Продолжайте, товарищ Рычагов.
— Как уже отметил товарищ Шапошников, истребительные соединения РГК, созданные по указанию Политбюро, для завоевания превосходства в воздухе, хорошо проявили себя на фронте. В передовые порядки сухопутных войск обязательно выдвигаются авиационные наводчики. Соответственно изменён порядок взаимодействия и принятия решений для авиационной поддержки. Авиационные наводчики, к примеру, теперь могут прямо вызвать авиацию для поддержки войск, в порядках которых сами находятся. Нынешняя война показала правильность этих шагов. Есть, конечно, недоработки. Набираем опыт. Из недостатков хотелось бы отметить и недостаточную подготовленность основной массы лётчиков, плохое ПВО аэродромов, как и нехватку самих взлётных площадок, особенно с твёрдым покрытием. Хромает снабжение, обеспечение запасными частями, не очень хорошо работают ремонтные службы, связь. Система ВНОС тоже пока недостаточно эффективна и поэтому требует усиления более современными техническими средствами. Жаль, но радиолокационные станции, выпуск которых ещё недостаточен, не очень успешно эксплуатируются и применяются личным составом. Нужно время для наработки опыта. Есть и другие, не менее значительные и не терпящие отлагательства, упущения. Но уже приняты меры и выделены ресурсы для устранения этих недостатков. К примеру, уже созданы специальные центры по боевой подготовке лётного и технического состава, им выделена нужная техника. Планируется сначала лётчиков и техперсонал погонять там. Часть, наиболее опытных, будем отправлять и в командировки на заводы, чтобы на месте получить нужный опыт, да и посмотреть, что же там выпускают и как. Особое внимание уделяется организационным вопросам, налаживанию чёткого взаимодействия с другими видами войск. Думается, товарищи, что в скором времени наша авиация будет способна успешно выполнять поставленные задачи.
— Что же, будэм надеяться, товарищ Рычагов. Как ви все знаете, товарищи, во исполнение сентябрьского и потом некоторых последующих Постановлений Политбюро прошлого и этого года, приняты мэры по усилению авиационной промышленности. В первую очередь, это увеличение выпуска нужных типов самолётов и другого вооружения. Товарищ Шахурин, доложите, пожалуйста, что сделано Вами для этого?
— Товарищи, по специальному указанию Политбюро принято решение о сосредоточении усилий на отдельных видах авиационной и другой техники. Приняты меры по повышению их стандартизации и унификации. А то у нас, бывает, что и вспомогательное оборудование к разным типам самолётов и прочая аэродромная техника совершенно разные. Так не должно быть. Количество типов разрабатываемых самолётов тоже будем сокращать. Не успеваем, товарищи, и просто распыление сил и ресурсов. Пока постараемся остановиться на как можно меньшем количестве проектов. И, главное, скорейший запуск в серию, но доведённой до ума техники. Так вот, пока мы выпускаем больше всего истребителей И-16, и именно последних модификаций. Но уже начат серийный выпуск более мощного истребителя И-180 товарища Поликарпова с мотором М-88. Начато производство и лёгкого бомбардировщика ББ-1 товарища Сухого с тем же мотором. Первый пока будет выпускаться в Горьком на заводе 21 и Новосибирске на заводе 153. Стоит отметить, что особых проблем по переналадке производства с И-16 на И-180 не потребуется и спада производства не произойдёт. Постепенно, и в ближайшее же время, выпуск И-16, как и И-15, и И-153 тоже, кстати, уже начата переделка последних двух типов в штурмовики, будет сворачиваться. Также хочется сказать, что ББ-1 уже успешно использовался на финском фронте в качестве артиллерийского корректировщика. По отдельному указанию Политбюро, для дублирования производства, начато освоение мотора М-88 в Омске. Для этого принимаются меры по передаче из Запорожья в новое место некоторого количества оборудования и нужных кадров. Кроме этого, к этому времени уже выпущено несколько единиц И-26 с мотором М-105. Стоит сказать, что истребитель товарища Яковлева ещё сырой и требует усиления корпуса. Конечно, и вооружение недостаточное. Но самолёт всё же лёгкий, нужный и потенциал для модернизации имеется. В случае успешной доводки планируется перенести производство из Химок в Саратов. Также осуществляются испытания И-200 товарищей Поликарпова и Микояна с мотором АМ-35. Истребитель показывает хорошие скорость и другие лётные данные, но имеет недостаточную дальность. Требуется увеличить запас горючего. Есть определенные замечания по вооружению.
— Что же, это хорошо, товарищи. Ми считаем, что И-200 как можно скорее надо запускать в производство и часть передать в учебные центры товарищу Рычагову. Только имейте в виду, товарищи конструкторы, что самолёт утяжэлять не надо. Для увеличения дальности предусматривайте применение подвесных баков. Вот вооружение надо усилить. Можно вместо пулэмётов поставить пушки. Продумайте вопрос и об установке более мощных моторов, конечно, позже. И, товарищ Микулин, срочно довэдите Ваш мотор для наших самолётов. Кстати, можно попробовать установить его и на ДБ-240. Тэперь уже товарищам Бартини и Ермолаеву следует плотно поработать над доведением этого самолёта. Конечно, на нём уже установлены моторы М-105 товарища Климова, но нужно попробовать и другой вариант. Товарищ Микулин, обязательно подумайте и о примэнении для Ваших моторов деталей с увеличенным ресурсом. Погоните Ваш мотор не 100, а, скажем, 150 часов. Пусть увеличится надёжность. Потом же можно будет поставить эти моторы с увеличенным ресурсом на ТБ-7 товарища Петлякова. Это важно. У нас нет таких самолётов, а долететь до Лондона, к примеру, надо. Или до Берлина. Также надо увеличить производство и ТБ-7, и как можно скорее. Пожалуйста, товарищ Шахурин, проследите за всем этим и выделите необходимые ресурсы для производства нужных нам самолётов с надёжными моторами.
Довольно длинную, хоть и неторопливую, речь товарища Сталина с обилием технических подробностей присутствующие конструкторы слушали с некоторым удивлением. С другой стороны, все знали, что вождь всегда старался вникнуть в детали обсуждаемых вопросов. Хотя, наверное, они удивлялись не содержанию речи, а тому, что являвшийся не очень уж ярым сторонником производства тяжёлых бомбардировщиков, на этот раз товарищ Сталин, наоборот, требовал увеличения выпуска ТБ-7.
Но откуда было знать даже всем присутствующим, что надвигающаяся война как раз и требовала этого. Всё же, послезнание — вещь хорошая.
— Обязательно, товарищ Сталин. В соответствии с Вашим указанием с октября прошлого года и по нынешнее время были произведены значительные закупки алюминиевых сплавов и других необходимых материалов в САСШ, да и промышленность увеличила их производство. Кроме того, за это время на 124 заводе в Казани уже неплохо расшиты узкие места в производстве ТБ-7, и как раз есть возможность постепенно нарастить выпуск до 5 единиц, а то и более, в месяц. Таким образом, мы сможем в этом году выпустить до 40, а в следующем и до 80 ТБ-7. Кроме того, товарищи военные хотели бы построить небольшое количество этих самолётов в транспортном варианте.
— Конэчно, товарищ Шахурин. Пусть несколько единиц будет выпущэно в особом варианте, обязательно с мощным узлом связи. Вот, видите, товарищ Рычагов, какие возможности открываются перед ВВС. Эти самолёты пока будут поступать в отдельную авиадивизию РГК. По мере производства ТБ-7 надо сформировать и другие дивизии. И, обязательно подбэрите и подготовьте лётчиков.
Лаврентий Павлович знал, что эта дивизия уже формировалась. Пока в ней имелся всего один полк с несколькими самолётами, которым командовал товарищ Голованов. Тем не менее, налёты полка на Хельсинки и Турку были признаны удачными. Да и не могло быть иначе, ведь в экипажи ТБ-7 подбирались весьма опытные лётчики, с налётами в тысячи и более часов. А что уж говорить про лётчика-миллионника, с его миллионом километров в воздухе, товарища Голованова.