— Одного единственного человека, и то не можэм найти, Лаврэнтий. А он нам сильно нужен.

— Да, пока никак, Коба. Зацепок нет. Замаскировался сильно человек. Оттого пока только одни предположения. К примеру, скорее всего, что попаданец и сам когда-то работал именно в том здании, изображённом на фотографии. Там на крыше стоит пожилой кавказец с красным флагом. Отчётливо виден весь центр, но не такой, как сейчас. Явно попаданец сам и фотографировал. Можно думать, что и эти люди, и пожилой, и молодой, в музее, с сыном, скорее всего, его друзья. Но сейчас этого здания, как и некоторых других в округе, вообще нет на свете. Не построен ещё. Но, к сожалению, всё это, Коба, нам ничего не даёт. Прошло уж четыре месяца, как этот человек как бы и исчез, растворился, доставив нам немало волнений. И вот, как ни странно, второго марта он нежданно так объявился. Да ещё, на удивление, передал нам две книжки из будущего и ценные записи немалого объёма, к тому же, напечатанные на машинке, уже здешнего производства. Листы стандартного формата можно купить свободно в любом магазине канцелярских товаров. Труднее достать машинку, но можно. Значит, попаданец уже неплохо освоился и вжился в местную жизнь. К сожалению, печатную машинку нашим сотрудникам найти не удалось. Не смогли они обнаружить и других следов, способных нам помочь выявить "Неуловимого". И, вообще, Коба, страхуется попаданец. Сильно страхуется. Ничем себя выдавать не хочет.

— Ладно, Лаврентий, пока ничего страшного. Всё же попаданец у нас в стране и, похоже, убегать в другие места не собирается. Но контроль, особенно на границах, ужесточить. Не дай бог, уйдёт в Прибалтику. Ведь там, кроме как в наших военных гарнизонах, мы всей полнотой власти не обладаем. Пора бы накрыть этот гадюшник, но опять же политика, проклятая политика. Вон, неспокойно и на вновь присоединённых землях Украины и Белоруссии. Начали поднимать голову недобитые враги советской власти. Ну, ничего, со временем ми навэдем там порядок.

Действительно, обстановка на западных границах вызывала тревогу. Как и было обговорено ещё ранее, никто не форсировал приём стран Прибалтики в Советский Союз. Там и так было неспокойно. Рабочий класс хотел перемен, но старые власти ещё чудом держались. Зато вовсю происходила эмиграция буржуазных элементов в другие страны, к сожалению, в первую очередь, в Германию, и только потом в Англию и Америку. Кстати, перепало и Финляндии.

В автономную Виленскую область в составе Белорусской ССР, уже заметно пополнившуюся территорией и населением, стекались беспокойные поляки. Это являлось не очень желанным, но всё же не самым худшим вариантом из многих. Больше тревоги вызывала обстановка в Западно-Украинской автономной республике, в составе большой Украинской же ССР, к сожалению, без Львова и его окрестностей. Здесь уже приходилось опасаться последователей террориста Бандеры и отдельных его соратников, пытавшихся проводить отдельную политику, но всё равно под контролем немцев, и, что было удивительно, довольно самостоятельно.

Сами фашистские националистические предводители, конечно, находились за границей, как раз уже в немецком Лемберге. Но их сторонники вовсю вели подрывную деятельность на советской территории. Правда, им не очень-то и удавалось баламутить народ, да и пока только на вновь присоединенной части Западной Украины. Дальше их уже, несмотря на все попытки оуновцев внедриться и далее на восток, просто не пускали. Тут уж чётко работали все советские правоохранительные органы. Не будет бандеровских кооперативов на Украине, не будет.

Тем не менее, на Западной Украине, даже без Львова, было тревожно. Конечно, вновь образованные органы советской власти там делали всё возможное для налаживания нормальной советской жизни. Но и не спешили переиначить на новый лад. Тут уж они имели строгие указания из центра — все преобразования проводить аккуратно и не торопя события.

А в переименованном Лемберге и во всей только что образованной области Галиция или Галичина почти открыто творились страшные дела. Украинские фашисты, немедленно и жестоко, почти как в прежней истории, разобравшись с евреями, принялись за поляков. Немецкие власти вовсю потворствовали им. Даже были созданы и неплохо вооружены, правда, пока только трофейным польским оружием, несколько галичанских частей. Новое пушечное мясо, люто ненавидевшее проклятых коммуняк и москалей, наводило страх на местное население и порой даже привлекалось для наведения порядка в восточных, чисто исконных польских землях, доставшихся немцам. Там активно продолжалось сопротивление местного населения фашистским порядкам. Вот из-за этого и в районах с чисто польским населением, восточнее Люблина, оказавшихся в Советском Союзе, было тревожно. Как ни странно, но оттуда шёл, пусть и не так большой, отток населения на восток. И это было неплохо. Урал и Сибирь сильно нуждались в рабочих руках. Пусть поляки и не хотели ехать слишком уж далеко, но и выбора не было, и советское правительство предлагало довольно неплохие условия. И, главное, война оставалась далеко позади.

Хотя, далее на запад было поспокойнее. Похоже, поляки там смирились и пошли на соглашательство с фашистами.

— Да, товарищ Сталин. Думается, что у попаданца, кроме его личных вещей, особо ничего уже и не осталось. Пусть и не проявит он себя, кажется, только пока, но судя по его записям, этот человек сотрудничать с нами будет. Следует ожидать и других его записей. Но когда и где он их передаст, остаётся только гадать.

— Ладно, Лаврентий. Пусть твои сотрудники плотно занимаются с этим. А у нас есть и другие дела.